Век эмпирей - [144]

Но рассматривать этого человека как раба… он был мне как брат!»

Волна сомнения и сострадания прошла через него.

«Это — парадокс бессмертия… если мы рассматриваем жизнь только как будущие воспоминания — всего лишь преходящее существование, которое мы храним в памяти, лишь когда оно удовлетворяет нас, — тогда мы должны рассмотреть каждого клона как независимую жизнь, сводящую на нет качество прошлых деяний из-за несоответствия одной копии — другой?»

Виктор уставился на разбитый, беспомощный остов, лежащий в его грузовом отсеке.

«Только легендарный Фалек Грейндж мог вызывать такие вопросы. Если бы он не являлся столь значительным человеком, было бы куда легче держать в памяти то, каким он когда-то был».

Ощущая, что больше смахивает на заключенного, чем на спасенного пассажира, Джонас ходил назад и вперед перед перегородкой, разделявшей его и Мариуса.

Винс, полностью обездвиженный иммобилизационными шинами, которые наложила Гейбл, только что пробудился.

— Ну что, Джонас, получил награду? — насмехался он. — Выиграл приз?

— Лучше б ты спал, — пробормотал Джонас. — Больше пользы было бы.

Несмотря на парализующий «панцирь», Винс задергался в истерическом хохоте.

— А знаешь что, малютка Джони? Ты — не капитан этого корабля. Ты больше вообще не капитан. Ты — траханый нуль. Да тебя просто нет!

— Ребята, пожалуйста, — умоляла Гейбл, стоя на коленях около Теи.

— Ха, Винс, и куда это ты намылился? — огрызнулся Джонас. — У вас с сестрой есть пристанище? Ха! И как вы туда доберетесь? Или вы забыли, что обоссаны с головы до ног?

— Малютка-Джони, — хохотал Винс. — Большего идиота я не видел. Давно надо было разбить тебе башку твоим же оружием.

— Я не вопил, словно младенец, когда нас шарахнуло! — закричал Джонас. — Был бы ты на гребаном посту, мы не попали бы в эту заваруху.

— Парни! — Гейбл полукричала-полушептала. — Ради твоей же сестры, Винс, заткнись к едрене фене!

— Сними с меня шлем, эту «пустую корону»! — глумился Винс, сотрясаемый смехом. — Ты ничего не стоишь без корабля. Теперь я хочу порезвиться. Теперь моя очередь, Джони-бой. Для начала я горю желанием выпить, Джони. Снимите с меня это! А потом я хочу небольшую киску.

Доведенному до бешенства Джонасу этого хватило. Прежде чем Гейбл успела отреагировать, он бросился вперед, сдирая шлем с головы Винса.

— Ну, говнюк, ты у меня получишь, — рычал Джонас, поднимая сжатые кулаки.

В то время как Гейбл бросилась вперед, держа шприц наготове, Винс вскочил на ноги; парировав ее атаку, он отшвырнул ее на пол.

С безумной усмешкой Винс набросился на Джонаса, словно разъяренный бык. Но вместо того, чтобы отразить нападение, Джонас мгновением раньше как можно выше выставил колено. Потом потянул Винса на себя, и оба упали назад. Винс рухнул всем весом на колено, вошедшее в ребра. Правая сторона грудной клетки Винса треснула.

Любой бы от такой силы удара задохнулся, хватая ртом воздух; но Винс в припадке сверхчеловеческой силы воли использовал импульс собственного удара, заставив Джонаса занять оборонительную позицию. Несмотря на сломанные ребра, он скрутил его и с маниакальной настойчивостью обрушил град ударов на голову. Не имея возможности освободиться, Джонас пытался увернуться от яростной атаки. Получив два тычка в скулы, с синяками под глазами, он изумлялся силе Винса и думал, насколько долго это может продлиться…

Впервые с момента гибели «Ретфорда» заговорила Тея:

— Где Гир?

Винс застыл с окровавленным кулаком.

— С Гиром все в порядке? Я хочу его видеть.

Гейбл подползла к ней, чтобы проверить жизненные показатели. Лицо Теи было сильно обожжено; на ее сторону перегородки пришелся основной удар при заключительном нападении дрона. Джонас, несмотря на то, что находился рядом с ней, чудесным образом избежал подобной раны.

— Тея, пожалуйста, отдохни, — сказала Гейбл. — Ты теперь в безопасности.

— Гир?! Где ты, мой мальчик? — жалобно спросила та. Винс оттолкнулся от Джонаса и, перекатившись, сел около перегородки. Лицо его ничего не выражало.

Джонас, одурманенный после избиения, тоже поднялся с пола и сел.

— Я сейчас дам тебе лекарство, это поможет уснуть, — сказала Гейбл, роясь в медикаментах.

— Он уже был бы здесь, — шептала Тея, снова закрыв глаза. — Дайте мне подойти к нему.

Ее давление резко упало; монитор предупреждающе загудел, поскольку сердце Теи перестало биться. Гейбл удвоила усилия; она действовала отчаянно, чтобы вернуть Тею к жизни. Мужчинам оставалось сидеть около стены и смотреть на это.

Внезапно голос Джамиль Сарум, звучащий в мозгу, отвлек Виктора от разгрома, учиненного в грузовом отсеке его бомбардировщика.

«Это сделано, — сказала она ему. — Варварская блокада во вратах T-MoFA обращена в пыль. Следуйте к вратам LUA5-L, паладин, но держитесь на максимальном расстоянии. Удостоверьтесь, что ваши пассажиры являются свидетелями того, что происходит».

Виктор изо всех сил старался сохранять спокойствие. На той стороне блокады была по меньшей мере сотня одних кровавых рейдеров; Джамиль Сарум должна была командовать флотом, как минимум вдвое их превосходящим, чтобы так легко прорваться.

Сердце все еще не пришедшей в сознание Теи вновь забилось, но ее кровяное давление оставалось опасно низким. Гейбл была удовлетворена ее состоянием, но внезапно на нее накатила подавленность, едва стало проходить действие адреналина. В полном изнеможении она бросила взгляд на двух мужчин, сидевших напротив. Это было самое большее, что она могла вынести; она чувствовала отвращение к себе, и более не желала ничего.