Век амбиций. Богатство, истина и вера в новом Китае - [22]
потягивающих капучино; назначающих свидания в Сети; имеющих семью с двойным доходом, но не имеющих детей; пользующихся метро и такси; не рассуждающих об экономике; останавливающихся в хороших отелях; посещающих пабы; долго разговаривающих по телефону; слушающих блюз; работающих сверхурочно; гуляющих по ночам; празднующих Рождество; заводящих связи на одну ночь… держащих “Великого Гэтсби” и “Гордость и предубеждение” на прикроватных тумбочках. Они живут ради любви, манер, культуры, искусства и опыта.
В “век амбиций” жизнь ускорилась. При социализме у китайцев почти не было причин торопиться. Если не считать фантазий Мао о “скачках” вперед, люди работали согласно с бюрократическими и сезонными ритмами. Попытка двигаться быстрее или идти на больший риск почти ничего не дала бы. Подобно императорскому двору, социалистическое планирование определяло, когда включать центральное отопление и когда выключать его. Однако внезапно Китай охватило ощущение, что страна опаздывает. Социолог Хэ Чжаофа опубликовал манифест в пользу ускорения. Он сообщил, что в Японии пешеходы ходят со средней скоростью 1,6 м/с, осудил своих соотечественников (“Даже американка на высоких каблуках ходит быстрее молодого китайца”) и призвал ценить каждую секунду: “Нацию, транжирящую время, накажет само время”.
Некоторые жаждущие преуспеть разбогатели прежде, чем поняли, что делать со своими огромными деньгами. В 2010 году Китай охватила “лихорадка иностранного айпио”, и в мае следующего года предпринимательница Гун Хайянь, занимающаяся бизнесом знакомств, вывела свою компанию на американскую биржу (NASDAQ). К концу того же дня эти акции стоили дороже семидесяти пяти миллионов долларов. Муж Гун забросил изучение дрозофил.
Гун пригласила меня на ужин. Они купили дом в северном пригороде Пекина. Когда мы съехали с шоссе, солнце клонилось к закату. Мы миновали спа-салон для домашних животных, жилой комплекс Chateau de la Vie и свернули к роскошному коттеджному поселку, больше напоминающему Нью-Джерси, чем Хунань. Дом был светло-коричневым, в тосканском духе. Двухлетняя дочь Гун в пижаме бросилась к двери и обняла мать. Муж ждал в столовой, где уже сидели родители и бабушка Гун. Они жили здесь же.
Меня поразило это зрелище: четыре поколения женщин в одном доме. Девяносточетырехлетняя бабушка Гун сильно пострадала во время Культурной революции: ее сочли кулачкой. Она родилась вскоре после того, как в Китае перестали бинтовать женщинам ноги. За ужином я пытался представить, что ей довелось пережить за свою долгую жизнь. “Прежде женщины считали так: “Если хочешь быть одетой и сытой, выходи замуж. Если мужчина отвечает твоим минимальным запросам, выходи за него’, – сказала Гун, подцепляя рис палочками. – Теперь все иначе. Я живу счастливо и независимо. Я могу быть придирчивой. И если мне что-то не понравится в мужчине, у него нет шансов”.
Годами Гун и ее семья кочевали из одной наемной квартиры в другую, вшестером жили в двух комнатах. Теперь у них собственный дом, и живут они среди европейских дипломатов и арабских бизнесменов. Сейчас, спустя девять месяцев после переезда, стены виллы все еще пустуют. У семьи Гун пока нет картин, но это впереди. Мопед стоит в холле: дань деревенской традиции. Не думаю, что его украдут новые соседи. Кажется, семья Гун забрала пожитки из сельского дома в Хунани и распаковала их здесь, на пекинской вилле.
“Век амбиций” потребовал от людей новых знаний и умений. Чтобы помочь начинающим предпринимателям справиться с проблемой выпивки, сопровождающей бизнес в Китае, харбинская вечерняя школа под названием “Вэйлянский институт межличностных отношений” предлагала курс “алкогольной стратегии”. (Вот одна из хитростей: после тоста незаметно выплюньте алкоголь в свой чай.) То, чему нельзя научиться, можно было купить: Чжан Да-чжун – магнат, торгующий бытовой электроникой, – нанял трех человек, чтобы они читали и пересказывали заинтересовавшие его книги.
Задолго до того, как на Западе узнали о повадках напористых “матерей-тигриц”, самым популярным в Китае педагогическим пособием была “Девушка из Гарварда”. В этой книге женщина по имени Чжан Синъу описала, как она привела дочь в “Лигу плюща”. Тренировки начались еще до рождения девочки: беременная Чжан сидела на высокопитательной диете, хотя и очень страдала от этого. Когда дочери исполнилось полтора года, Чжан помогала ей заучивать стихи танских поэтов. В первых классах школы девочка делала уроки при шуме (так Чжан стремилась научить ее концентрироваться) и, следуя наставлениям матери, придерживалась графика: двадцать минут занятий – пять минут бега по лестнице. Чтобы воспитать стойкость, Чжан заставляла дочь по пятнадцать минут держать в руках кубики льда. Это можно счесть глупостью, но для людей, пытающихся выбраться из нищеты, оправданной казалась почти любая жертва.
