Вегетарианка - [49]
Коротко стриженная медсестра проходит мимо, держа в руках маленькую пластиковую корзиночку, и садится за стол. В корзиночке принадлежности для стрижки ногтей. Пациенты, выстроившись в ряд, по одному подходят к ней и получают кусачки. То ли каждый из них находит в этом какое-то удовольствие, то ли по другой причине, но на выбор кусачек уходит довольно много времени. В сторонке санитарка со скрученными в узел волосами стрижет ногти больным, страдающим старческим слабоумием.
Она стоит, молча наблюдая за этой сценой. Острые предметы, которыми можно пораниться, длинные веревки или шнурки, которыми можно обвить шею, в больнице запрещены. И не столько из опасения, что больной нанесет вред другому, сколько для безопасности самого больного. Она смотрит на лица пациентов, занятых своими руками, старающихся закончить эту процедуру и сдать кусачки медсестре до конца отведенного им времени. Часы на стене показывают два часа пять минут.
В стеклянной двери мелькает белый докторский халат, и в вестибюль входит лечащий врач Ёнхе. Он поворачивается и привычным движением запирает дверь. Наверное, так во всех больших больницах, но в психиатрических отделениях авторитет врача кажется еще выше. Возможно, из-за того, что больные находятся в изоляции. Словно увидев Спасителя, пациенты тут же окружают его со всех сторон.
– Доктор, послушайте. Вы поговорили с моей женой? Стоит вам только сказать, что хорошо бы меня выписать…
Мужчина средних лет опускает в карман халата врача заранее приготовленный клочок бумаги.
– Это номер телефона жены. Стоит вам только раз позвонить ей…
Не дав договорить мужчине, пациент преклонного возраста, на вид слабоумный, встревает со своей проблемой:
– Доктор, поменяйте мне, пожалуйста, лекарство. Дело в том, что у меня постоянно в ушах… у-у-у… стоит звон.
Неожиданно к врачу подходит женщина, страдающая манией преследования, и начинает кричать:
– Доктор, а со мной вы не будете разговаривать? Вон тот человек избивает меня, житья не дает. Нет, что вы делаете? Почему вы пинаете меня? Просто словами нельзя сказать?
Врач с привычной улыбкой профессионально утешает больную:
– Когда же я пинал вас? Минутку. Сначала я поговорю с этим господином. Когда у вас начался звон в ушах?
В ожидании женщина громко топает ногами, а на ее перекошенном лице отражаются скорее горе и беспокойство, нежели агрессивность.
Снова открывается дверь, и входит врач, которого она видит впервые.
– Это терапевт.
Это прошептала Хичжу, как-то незаметно оказавшаяся рядом. Очевидно, терапевт состоит в штате, как положено по правилам каждой психиатрической больницы. Он выглядит очень молодо и производит впечатление холодного, но умного человека. Наконец лечащий врач Ёнхе освобождается от больных и, стуча ботинками, подходит к ней. Сама не зная почему, она нерешительно отступает на один шаг назад.
– Поговорили с сестрой?
– Как мне показалось, она ничего не осознает.
– Именно такое впечатление она производит внешне, однако все ее мышцы сильно напряжены. Она не потеряла сознание, наоборот, на чем-то сосредоточена. Если вы заметите, как она реагирует в момент насильственного вывода ее из этого состояния, то поймете, что она абсолютно все понимает.
Врач выглядит искренним и немного напряженным.
– Поскольку для вас она родной человек, возможно, наблюдать за процессом будет трудно. Решайте сами, как поступить, однако, на мой взгляд, вам лучше при этом не присутствовать.
Она отвечает:
– Я поняла. Но… Думаю, все будет нормально.
В коридоре появляется санитар, у него на плечах всем телом извивается Ёнхе. Он направляется в пустую двухместную палату, и она входит туда следом за персоналом, собравшимся для проведения операции. Лечащий врач был прав. Ёнхе ясно все осознает. Ее телодвижения резкие и ожесточенные. С трудом верится, что совсем недавно она тихо лежала, не подавая никаких признаков жизни. Из ее горла вырывается крик. Она с трудом разбирает слова:
– Пусти!.. Пусти-и-и!
Два санитара и медсестра берут Ёнхе, дрыгающую ногами, и укладывают на кровать. Связывают ей руки и ноги.
– Вам лучше выйти.
Это главная медсестра говорит ей, стоящей в смятении, не знающей, что и думать.
– Родственникам тяжело на это смотреть. Выйдите, пожалуйста.
В этот миг Ёнхе переводит взгляд на нее. Крик становится яростнее. Нечленораздельные звуки рвутся из ее горла. Дергаясь связанными руками и ногами, Ёнхе, кажется, хочет вырваться из тисков и броситься к ней.
Она невольно подходит к сестре. Тонкие руки Ёнхе, от которых остались кожа да кости, вздрагивают. На губах выступила белая пена.
– Не… хо… чу!..
Это первые слова, которые вырвались с криком четко и ясно. Крик похож на рев животного.
– Не… хо… чу!.. Не… хо… чу… есть!..
Она двумя руками обхватывает судорожно дергающиеся щеки Ёнхе.
– Ёнхе, Ёнхе!
Придавленный страхом взгляд несчастной царапает ее глаза.
– Выйдите. Вы же только мешаете нам.
Санитары подхватывают ее. Она не успевает даже подумать о сопротивлении, как ее выставляют за открытую дверь. Стоящая у входа в палату медсестра пытается отвести ее в сторону:
– Стойте здесь. Из-за вас она еще больше возбуждается.
В разгар студенческих волнений в Кванджу жестоко убит мальчик по имени Тонхо. Воспоминания об этом трагическом эпизоде красной нитью проходят сквозь череду взаимосвязанных глав, где жертвы и их родственники сталкиваются с подавлением, отрицанием и отголосками той резни. Лучший друг Тонхо, разделивший его участь; редактор, борющийся с цензурой; заключенный и работник фабрики, каждый из которых страдает от травматических воспоминаний; убитая горем мать Тонхо. Их голосами, полными скорби и надежды, рассказывается история о человечности в жестокие времена. Удостоенный множества наград и вызывающий споры бестселлер «Человеческие поступки» – это детальный слепок исторического события, последствия которого ощущаются и по сей день; история, от персонажа к персонажу отмеченная суровой печатью угнетения и необыкновенной поэзией человечности.
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Эта захватывающая оригинальная история о прошлом и настоящем, об их столкновении и безумии, вывернутых наизнанку чувств. Эта история об иллюзиях, коварстве и интригах, о морали, запретах и свободе от них. Эта история о любви.
Это моя первая книга. Я собрала в неё свои фельетоны, байки, отрывки из повестей, рассказы, миниатюры и крошечные стихи. И разместила их в особом порядке: так, чтобы был виден широкий спектр эмоций. Тут и радость, и гнев, печаль и страх, брезгливость, удивление, злорадство, тревога, изумление и даже безразличие. Читайте же, и вы испытаете самые разнообразные чувства.
Рудольф Слобода — известный словацкий прозаик среднего поколения — тяготеет к анализу сложных, порой противоречивых состояний человеческого духа, внутренней жизни героев, меры их ответственности за свои поступки перед собой, своей совестью и окружающим миром. В этом смысле его писательская манера в чем-то сродни художественной манере Марселя Пруста. Герой его романа — сценарист одной из братиславских студий — переживает трудный период: недавняя смерть близкого ему по духу отца, запутанные отношения с женой, с коллегами, творческий кризис, мучительные раздумья о смысле жизни и общественной значимости своей работы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.