Веер из Галаты - [2]

— Если я отпущу чалму, она улетит в Азию, туда, откуда пришли твои предки.

Он улыбнулся и поцеловал девушку.

— Ты меня любишь? — спросила она.

— Почему ты хочешь, чтобы я это сказал?

— Потому что человеческое слово — самое древнее из всех живущих на земле существ, — ответила гречанка.

Этот разговор Хасан вспоминал всю свою жизнь. Несколько сказанных тогда слов в корне изменили его судьбу. Все чаще он забирался на башню и оставался там до утра, иногда с гречанкой, иногда один, потому что ему, калеке, трудно было спускаться вниз. Он прислушивался к балканским ветрам, которые, вырвавшись из лесов за его спиной, бросались на башню и летели дальше над Босфором. Смотрел на птиц, которые ждали этих ветров, чтобы сорваться с места и вместе с вихрем понестись через море в Азию. Он думал: «Почему бы и мне так не сделать? Разве человек не может улететь туда же, куда и его чалма? Это не так уж и далеко…»

Но у него не было крыльев, как у птицы. Но однажды его осенило. Он взял красный парус своего хозяина, поднялся на самый верх башни, разрезал полотно пополам, привязал куски к рукам и сделал взмах. И ощутил себя птицей, ощутил ветер в красных крыльях из паруса. Хасан знал, какой огромной силой обладают его плечи, и чувствовал, что сможет перелететь Босфор. Он показал свои красные крылья гречанке, но она испугалась.

— Не прыгай, ты разобьешься! Один грек уже так погиб! — сказала она и бросилась к отцу умолять его остановить Хасана. Тот, решив, что Хасан в лодке, пошел к башне и запер ее на ключ, головка которого была сделана из монеты. Хасан же был наверху, он смотрел на лежащие под его ногами Галату и Константинополь. Собравшись уходить из башни, он обнаружил, что дверь заперта, и снова поднялся наверх. Там он привязал к плечам и рукам крылья и принялся выжидать, когда какая-нибудь птица — а их на балконе всегда было много, — почувствовав благоприятный ветер, сорвется в бездну. И вот налетел порыв, он бросился вниз вместе с птицей и полетел из Галаты в сторону Босфора. Хасан, подражая птицам, просто парил в воздухе, то есть, не взмахивая крыльями, управлял ими так же, как раньше своей лодкой. «Раз я мог править под землей, смогу и над землей», — подумал он, радуясь тому, что все оказалось так просто.

Под ним лежал Константинополь, все жители которого заметили его полет и высыпали на улицы, наблюдая, как человек с красными крыльями скользит по воздуху над Босфором. Все, начиная от султана и визиря в Топкапы-сарае и до последнего торговца ювелирной лавки на Капали-Чарши, стояли задрав головы. И вот крылатый человек начал спускаться. Он пролетел над островом Леандра, который на его языке назывался Киз, и вместе с птицами приземлился в другой части света… Перелетел из Европы в Азию.

Его окружили невиданными почестями. И отвели к самому султану, который наградил его кошельком с дукатами и спросил:

— Что чувствует человек, когда летит словно птица?

— Он чувствует радость, о могучий султан, — ответил Хасан.

— Радость? — удивился султан.

— Да. Он чувствует, что радость — это единственное, что вечно во вселенной.

Тогда султан приказал отвести Хасана в башню на остров Киз и послал ему в подарок драгоценную миску с царского стола, она была китайской и становилась синей, если в ней оказывалась отравленная пища.

— Как это следует понимать? — спросил великий визирь. — Следует ли нам отравить его или же, напротив, уберечь от яда?

— Знаешь ли ты, какое блюдо самое ядовитое? — спросил султан. — Не знаешь, — тут же ответил он сам себе и добавил: — Самое ядовитое блюдо — это то, которого нет, потому что в миске пусто.

— Верно. Но почему мы должны сделать это?

— Если он может летать, пока я сражаюсь с врагами, то может и вниз спуститься. Не успеешь моргнуть, а он уже в Топкапы-сарае. Прилетел и уселся на мой престол. Кто ему помешает? Может быть, ты? Но ты летать не умеешь. Теперь понял почему?

И Хасана заточили в башне Киз, где ему каждый день роскошно сервировали стол, а потом приносили пустую миску с царского стола. Решили уморить голодом. Но умер Хасан не от голода. Умер он оттого, что его горечь, гнев и отчаяние до краев наполнили пустую миску. Миска посинела, и Хасан дал трещину, подобно тому, как иногда дает трещину весло.

* * *

Легенда рассказывает, что, когда Хасан сидел в заточении в башне Киз, одна женщина, влюбленная то ли в него, то ли в его подвиг, заказала у самых известных мастериц Галаты два веера, на которых изображалась судьба человека-птицы.

В Константинополе даже сейчас все знают подробности жизни того мальчика, который, став мужчиной, научился летать. Знали их и мастерицы. Закончив работу, они принесли свои творения заказчице, и она раскрыла сначала один веер, а потом и другой.

На первом веере, белого цвета, были искусно вытканы гребень из козьего рога, зеленая чалма, красные крылья из паруса и кошелек с дукатами. Ручку веера украшал рисунок, на котором изображалась башня в Галате. Через весь веер шла надпись:

Радость — это единственное, что вечно во вселенной.

Другой веер оказался синим, и на нем не менее мастерски были вытканы другие предметы, связанные с жизнью Хасана-Летателя: палка, Медуза, ключ с головкой из монеты и синяя миска. На ручке веера была изображена башня Киз. На этом веере прямо под головой Медузы тянулась надпись: