Ведун Сар - [6]

— Найти можно, — осторожно прокашлялся Дидий, — но, боюсь, ему свернут голову раньше, чем он успеет заявить вслух о своих правах.

— Риск, — согласился Авит. — Но иного выхода у нас нет. Пока варвары властвуют в Константинополе, Великий Рим обречен на поражение.

Дукс Галлии, высокородный Эгидий, если и был похож на своего отца, божественного Авита, то разве что глазами — небольшими и цепкими. Это был человек среднего роста, обычного телосложения, с довольно приятным, но невыразительным лицом. В его преданности, судя по всему, император не сомневался. А вот Дидий на месте божественного Авита призадумался бы. По одной простой причине — Эгидий был незаконнорожденным и поэтому не мог наследовать отцу. Пока Авит оставался небогатым комитом агентов, ничего существенного с этой стороны ему не грозило. Увы, власть развращает не только тех, кто ею обладает, но в большей степени тех, кто жаждет ею обладать. А Эгидий, надо полагать, не хуже, но и не лучше других. Для честолюбивого человека оставаться в шаге от вершины и при этом знать, что тебя опередят другие, несмотря на все твои усилия, — это тяжкое испытание. И большой соблазн.

Вместе с Эгидием в зал вошел еще один человек, показавшийся Дидию смутно знакомым. Он попытался вспомнить, где он видел это бледное, словно у покойника, лицо и большие карие глаза, но без особого успеха. На помощь комиту финансов пришел префект Афраний, шепнувший ему на ухо:

— Это Орест, сын магистра пехоты Литория.

Оресту уже перевалило за сорок. Когда-то, лет двадцать назад, он довольно успешно подвязался в свите юного тогда императора Валентиниана. К сожалению для Ореста, мятеж его отца закончился провалом. Магистр Литорий был убит, сенатор Рутилий Намициан казнен в Медиолане, а все прочие участники безумной затеи отправлены на галеры. Ореста ждала та же участь, но сын главаря мятежников сумел вывернуться из рук палачей и пристал к гуннам Аттилы. После смерти грозного кагана Орест затерялся в бурном водовороте событий, но, как оказалось, ненадолго. На поверхность сын Литория всплыл, конечно, не без помощи Авита, искавшего себе союзников в борьбе против Ратмира. Орест, выросший среди варваров, стал находкой для императора.

— По моим сведениям, — возвысил голос Авит, привлекая к себе внимание собравшихся, — божественный Маркиан тяжело болен, дни его сочтены, и константинопольцам предстоит сделать нелегкий выбор между двумя претендентами: дуксом Фракии Львом Маркеллом и магистром двора Прокопием. Первый женат на племяннице Аспара, второй пользуется покровительством сиятельной Пелагеи, супруги божественного Маркиана. Прокопий для нас предпочтительней. По моим сведениям, он благочестив и ненавидит варваров, считая их отродьями дьявола. Правда, он слишком прямолинеен и успел нажить массу врагов не только среди язычниками, но и среди христиан.

— Можешь на нас положиться, божественный Авит, — склонился перед императором в поклоне Дидий. — Мы сделаем все, что в человеческих силах.

Дело высокородному Дидию предстояло нелегкое, и сиятельный Афраний почти искренне выразил ему свое сочувствие. Шутка сказать, комиту финансов предстояло найти и привести к власти человека, сочетавшего в себе римский дух и воистину дьявольскую изворотливость. А в случае неудачи римский патрикий рисковал если не головой (вряд ли константинопольцы рискнут казнить посла), то, во всяком случае, опалой. Ибо божественный Авит, не в обиду ему будет сказано, не любит простофиль.

— Ты мне лучше скажи, могу ли я положиться на Ореста, сына Литория? — угрюмо бросил болтливому соратнику тяжело отдувавшийся Дидий.

— Можешь, — твердо сказал Афраний. — Во-первых, Орест честолюбив, а божественный Авит твердо обещал ему место комита агентов в случае успеха миссии, а во-вторых, он ненавидит варваров вообще и дукса Ратмира в частности больше, чем мы с тобой.

— Но ведь он долго жил среди гуннов?

— Вот я и говорю, — кивнул Афраний, — у него было достаточно времени, чтобы их невзлюбить.

Честно говоря, выбор божественного Авита Афрания удивил. Дидий был далеко не глупым человеком, но ужасно ленивым. Что, кстати говоря, помешало его карьере при божественном Валентиниане. Неужели Рим настолько оскудел мужами, что для серьезного и опасного дела не нашлось более решительного человека? Или Дидий тоже ширма, подобно Эмилию? Но в таком случае кого же тогда следует считать истинным главой этой миссии? Эгидия? Или все-таки Ореста? Первый был отважен, но прямолинеен. А вот о втором Афраний не знал практически ничего. Двадцать лет — срок вполне достаточный, чтобы из мелкого змееныша вырос большой и опасный гад.

Глава 2 Выбор

Император Маркиан скончался в тот самый день, когда римляне ступили на византийскую землю, и к тому времени, когда посольство божественного Авита достигло наконец стен Константинополя, его уже похоронили. В столице царил хаос. Римлян здесь явно не ждали, а потому и встретили без особой пышности. Высокородному Эмилию пришлось обращаться за помощью к частному лицу, дабы не ночевать в холодную осеннюю погоду на улице. Сиятельный Аспар, давно уже переваливший рубеж шестидесятилетия и не занимавший в данное время никакой должности, тем не менее почел своим долгом принять незваных гостей и окружить их почетом и вниманием. Сын варвара Бастого, проживший бурную и полную превратностей жизнь, одержавший за свою карьеру много блистательных побед и потерпевший немало поражений, доводился родным дядей по матери сиятельной Пелагее, супруге покойного Маркиана и сестре предыдущего императора Феодосия. Собственно, именно женитьбе на этой строгой и благочестивой женщине Маркиан и был обязан своим неслыханным возвышением. Увы, все преходяще в этом мире, в том числе и земная жизнь как людей простых, так и высокопоставленных. На эти смиренные слова сиятельного Аспара римляне ответили сочувственными вздохами. Смерть божественного Маркиана хоть и осложняла посланцам Авита задачу, но отнюдь не снимала с них ответственности за ее решение. Это понимали все римляне и в первую голову высокородный Эмилий, возглавлявший почетную миссию.