«Ведро незабудок» и другие рассказы - [73]
— Господи, помоги! — взмолился тот, что был снаружи. — У нас так мало времени.
Потом он попросил полковника поискать трактор, обещая щедро отблагодарить. Тот побрел обратно к домам, а молодые люди, обогнав его, помчались к домику отца Николая. Трактора мой приятель не нашел, но вскоре наткнулся на хозяина армейского автобуса. Тот за умеренную плату вытащил «мерседес», и полковник с новыми знакомцами доехал благополучно до дома. Его попутчиками оказались семинаристы. Им удалось прорваться к отцу Николаю, и они сожалели о том, что не смогли помочь полковнику. Всю дорогу они отвечали на его вопросы. Дорога была неблизкая, и за без малого шесть часов мой приятель прошел первую в жизни катехизацию. О своей проблеме он не стал рассказывать молодым людям, но, задавая вопросы, получал ответы, косвенно имевшие отношение к его нравственным терзаниям.
Из армии мой приятель ушел, хотя начальство определилось насчет производства его в генералы. Даже без необходимости подсиживать коллег. Теперь он дьякон. Дочь его замужем за священником. А молодой человек, с которым они пытались вытолкнуть из ямы «мерседес», не так давно стал епископом.
Я как-то прочитал у одного современного философа парадоксальные рассуждения о том, что настоящей встрече должны предшествовать трагические обстоятельства. А «невстреча» может быть гораздо полезнее, чем встреча. В случае с моим полковником «невстреча» с отцом Николаем повлекла за собой ряд событий и обстоятельств, приведших его (в чем он абсолютно уверен) к единственно верному выходу из тогдашнего положения и для определения его дальнейшей судьбы. К отцу Николаю он отправился советским военным, а вернулся воином Христовым с четким пониманием нравственных законов и готовностью служить не за мирские блага, чины и звания, а во славу Божию.
Мои же «невстречи» с отцом Николаем я объяснял собственным окаянством и недостоинством. Правда, прибавился очень серьезный резон — я обрел замечательного духовника — отца Василия Ермакова, и нужда в поисках духовного совета отпала. Отец Василий удерживал своих чад от «духовного туризма». Если кто-то собирался в паломничество, то непременно спрашивал его благословения. Если отец Василий видел, что есть нужда в посещении той или иной обители, то благословение давал. Иным не давал, а вместо поездки в дальние края предлагал ходить к нему каждый день на литургию.
И все же к отцу Николаю я попал. Все с тем же отцом Михаилом. У него накопилось много вопросов. Неподалеку от его храма антропософы затеяли постройку целой деревни. И даже своего ставленника для пустовавшей церкви через каких-то людей порекомендовали архиерею. Отец Михаил очень переживал: своим мужикам нет дела до земли. Живут пребедно. А ведь до революции вдоль Чудского озера стояли богатейшие деревни. Просто беда: своим земля не нужна, а столичным еретикам сгодилась.
Были у отца Михаила еще вопросы к старцу. Меня он пригласил за компанию. У меня в тот момент особо важных проблем не было, а житейские я обсуждал с духовником.
В середине марта лед на озере некрепок. Нам пришлось внимательно разглядывать потемневшие участки. Ехали на всякий случай с открытыми дверями. Но добрались без происшествий. Подошли к батюшкиной избушке, потревожив полдюжины котов, сидевших на крылечке. Да голуби вспорхнули со штакетин забора. На входной двери висел большой амбарный замок. Но отец Михаил сказал, что это ничего не значит: «Батюшка дома». Мы долго стучали в дверь и прислушивались к звукам внутри домика. Было слышно негромкое шарканье. Отец Михаил приник головой к щели между дверью и притолокой и громко крикнул: «Батюшка, это я, священник Михаил из Гдова». Прошла минута, и слева от двери открылась форточка. В ней показалась седая голова батюшки. Он долго молча смотрел на нас. По щекам его текли слезы.
— Вот, Мишенька, запирают меня. А с кем это ты?
Отец Михаил представил меня. Я попросил батюшкиных молитв, извинился и отошел подальше, чтобы дать им возможность поговорить без посторонних ушей. Говорили они минут пятнадцать. Затем отец Михаил подозвал меня. Я ступил на крылечко, отец Михаил отошел вправо и шепнул мне: «Подойди, батюшка тебя помажет». Из форточки показалась кисточка, я приблизил лоб и почувствовал, как капелька масла потекла по переносице. Потом мы еще немного постояли с отцом Михаилом, глядя на удивительно доброе и скорбное лицо старца. По глубоким морщинам его щек текли слезы. Мы просили его молитв и кланялись, а он, благословляя, высунул дрожащую руку в форточку и перекрестил нас: «Помолитесь и вы обо мне».
Батюшкин лик стоит у меня перед глазами. Я не слышал от него мудрых советов. Мне не пришлось вести с ним долгих бесед, но та единственная встреча с ним, когда я видел его лицо и печальный, исполненный любви взгляд, запомнилась на всю жизнь. Как тут не вспомнить слова молитвы, обращенные ко Господу: «зрящих Твоего лица доброту неизреченную». Радость видеть Бога обещана нам в раю. Здесь же, на земле, нам дарована возможность видеть отблеск Божественной красоты на лицах Божиих угодников. Некоторых из них мне посчастливилось увидеть.
