«Ведро незабудок» и другие рассказы - [70]
Человек, приютивший больного русского мальчика и заплативший за его приезд немалые деньги, был совсем не церковным. Просто добрый человек. Но и простая доброта — дар Божий.
Мы знаем множество примеров, когда Бог и святые помогали иноверцам и даже злостным безбожникам, после чего те становились верными христианами, а некоторые собственной кровью запечатлевали верность Богу…
Так я рассуждал долго, но все эти рассуждения не очень помогли. Что-то не складывалось…
И вдруг в Рождество звонок из Италии. Я был удивлен и обрадован, поскольку несколько раз звонил в Италию и благодарил автоответчик за гостеприимство. Прошло четыре месяца, и вот я слышу знакомый голос:
«Хочу поздравить вас с Рождеством и рассказать вам то, что в прошлый раз упустила. Не знаю почему, но второй день хожу и думаю, что нужно непременно вам об этом рассказать… Мне кажется, я не сказала главного. Когда мы ждали визу в Италию, нас выписали умирать домой. Мой сын попросил его причастить. Я вызвала такси и повезла его в больничную церковь к нашему батюшке. Это была страшная мука. Любое прикосновение доставляло сыну сильную боль. Он уже ни сидеть, ни лежать не мог. Это был просто скелетик, обтянутый кожей. Еле довезла. Батюшка его причастил, и мы поехали обратно. Ему сразу стало легче. Через неделю он снова попросил его причастить. На этот раз мы поехали на маршрутном такси. После второго причастия он стал гораздо энергичнее — стал ходить и даже на глазах начал поправляться. На третье причастие мы приехали к началу службы, и он отстоял два часа ни разу не присев. Я не верила своим глазам.
А накануне в нашем храме стала обновляться икона. Это была абсолютно черная доска. Ее принесла в храм одна нянечка. Мы даже не знали, что за святой на ней изображен. И вдруг видим лик Николая Угодника и благословляющую десницу.
Батюшка сказал сыну: «Это святой Николай тебя благословляет. Молись ему».
Когда мы вернулись домой, нас ждало сообщение о том, что нам дали визу. Но самое непонятное случилось по пути в Милан. Наш самолет почему-то приземлился в Бари. Милан — это самый север Италии, а Бари — самый юг. Если бы это была аварийная посадка, то самолет приземлился бы либо в Венеции, либо, в крайнем случае, в Риме. Но лететь через всю Италию и постоять полчаса на аэродроме в Бари — все равно что по пути из Петербурга в Москву сделать вынужденную посадку в Сочи.
Никто не мог понять, почему мы приземлились. Самолет был в исправности, и даже дозаправки горючего не потребовалось. Никого не высадили, никого не посадили. Через полчаса полетели дальше. Стюардессы говорили что-то невнятное об итальянских путаниках-авиадиспетчерах. Но я-то знала, что это Николай Угодник устроил так, чтобы мы немного помолились в городе, где находятся его мощи. Позже мы смогли приехать в Бари и поблагодарить святителя Николая за его чудесную помощь.
Не знаю почему, но мне вдруг очень захотелось позвонить и рассказать вам об этом. В прошлый раз я не дошла до самого главного, потому что мы поехали в монастырь и мне всю дорогу пришлось быть переводчицей».
Я поблагодарил ее и рассказал о болезни моего друга Николая и о том, как за минуту до ее звонка его жена сокрушалась о том, что не знает, на кого надеяться.
— Будем надеяться, что теперь узнает.
Я обещал позвонить в Крещение и рассказал, что поминаю ее с сыном постоянно, поскольку «черная Мадонна» находится на самом видном месте, рядом с моими иконами.
Когда я рассказал жене об услышанном, она улыбнулась и сказала: «Расскажу и я тебе кое-что». Она протянула мне флакон с миро, который я привез из Бари. «Три года он простоял за иконой Николая Угодника. Я только сейчас нашла его».
С этим флаконом на следующий день я отправился к своему другу. Я боялся предстоящего разговора. Мой друг, как и многие ученые, несмотря на то что верит в Бога, к рассказам о чудесах относится осторожно. Но мой рассказ он выслушал очень внимательно и миро принял с благодарностью.
Памяти отца Николая Гурьянова
Накануне тысячелетия крещения Руси на экраны вышли два поразивших советских людей фильма: «Под благодатным покровом» московского кинорежиссера Бориса Карпова и «Храм» (тогда ленинградского) режиссера Владимира Дьяконова.
В этих фильмах впервые за 70 лет советской власти нашим гражданам поведали о том, что Православная Церковь — это не «сборище мракобесов, морочащих головы необразованным людям», а «богочеловеческий организм — Небо на Земле, хранилище духовных и нравственных ориентиров. Жизнь наша напрямую зависит от молитв ее членов. Да и сама Россия возникла вместе с появлением на нашей земле Православной Церкви. Разрозненные славянские племена вышли из крещенской купели единым русским народом».
Такая трактовка в атеистической стране, где за открытое исповедание христианской веры в то время давали сроки (и немалые), произвела ошеломительный эффект. В новосибирском Академгородке во время демонстрации фильма «Храм» научные сотрудники стояли в проходах и вдоль стен. А режиссера не отпускали несколько часов, задавая ему самые невероятные вопросы, свидетельствовавшие о том, что даже в среде интеллектуалов представление о вере наших предков было весьма туманное.
