Ведовская страсть - [40]

— Полагаю, мне просто пришлось смириться со своей участью, — рассудил Дмитрий. — Но это не то, на что я рассчитывал, приезжая к вам.

— Однако твое пребывание у нас еще не завершено, — сказал Безгнев. Замер и пристально посмотрел на Дмитрия. — Ты останешься?

Думал Селиванов недолго.

— Не уверен.

— А вот я в этом твердо убежден, — слегка улыбнулся жрец.

— С чего бы вдруг? — насторожился Дмитрий.

— Мне так кажется… — Безгнев кивнул собственным мыслям.

— Ничего не скажешь: весомый аргумент! — фыркнул в лицо жрецу Селиванов.

Предположение Безгнева вызвало в нем массу противоположных ощущений. С одной стороны, он хотел вернуться в свой мир, чтобы зажить как прежде. Но с другой, понял, о чем говорит жрец: что-то в нем менялось. Он чувствовал, что Змиулана сдвинула в его душе ледяной пласт, и теперь опасался, что последующая за ним лавина накроет его с головой.

— Прежде чем вернуться, я должен многое обдумать, — сказал после непродолжительных размышлений Дмитрий.

— Что ж, — подвел итог разговора Безгнев, — в таком случае мне остается надеяться, что ты примешь верное решение. Я попрошу тебя только об одном: будь с Миланой мягче, не обижай ее.

Дмитрий почувствовал себя уязвленным.

— Не думаешь же ты, что калека способен причинить реальный вред вашей полубогине?

Безгнев кашлянул в кулак и продолжил:

— Я имею в виду ее человеческую сторону. Пойми, она всего лишь молодая девушка, которая почти всю сознательную жизнь провела в отдалении от людей. Уже то, что Милана позволила тебе быть рядом на протяжении столь долгого периода времени, говорит о многом.

Дмитрий сложил руки на груди и притворился, что не понимает, к чему клонит Безгнев.

— О чем, например?

У жреца и мускул на лице не дрогнул.

— Да хотя бы о том, что за это время она привязалась к тебе. Поэтому я и прошу щадить ее чувства.

— Не думаю, что ей, как девушке, стоит опасаться инвалида, — вновь ухмыльнулся Дмитрий.

— Отбрось же ты цинизм и посмотри на вещи с другой стороны! — потребовал жрец. — Да, ты не сможешь причинить ей вред физически, но душевные раны кровоточат гораздо сильнее и их сложнее излечить.

Дмитрий отвернулся, теряя интерес к разговору.

— Не верю, что ее привязанность ко мне зайдет так далеко.

— Кто знает?.. — вздохнул Безгнев. — Милана еще никогда не проводила ни с кем столько времени. К тому же она редко общается с людьми в темное время суток, предпочитая уединение в эти часы.

— Зато днем она с лихвой наверстывает упущенное, — сквозь зубы прошипел Дмитрий. — Похоже, что ее услуги приобретают популярность. Заметил, что за последнее время к вам прибыло множество народу.

Вот тут-то Дмитрий и выдал себя.

— Мало кто из наших гостей удостаивается чести быть принятым самой Миланой, — заметил жрец. — И ни с кем из них она не общается в своем истинном виде.

Дмитрий уставился на свои сцепленные в замок руки.

— Боюсь, что многие из тех, кто бывал у вас, приходили вовсе не за помощью, а чтобы поглазеть на загадочное поселение и невероятно красивую девушку, обладающую магическими способностями.

— Ты знаешь, Милана сама выбирает, кому разрешить пребывать в общине. А потому здесь нет любопытных. Ответь мне на один вопрос: почему тебя злит то, что к Милане приходят и другие просители? Если ты утверждаешь, что на нее глазеют, значит, говоришь вовсе не о женщинах. А их, к слову сказать, среди страждущих немало?.. — весело щурясь, спросил Безгнев.

— Мне нет никакой разницы, кто и зачем приходит к ней! — заявил Дмитрий и крутанул колеса кресла.

Он покинул жилище, громко хлопнув напоследок дверью. Но даже через дубовый заслон услышал, как жрец весело рассмеялся над его ответом.

Не мог же он, Дмитрий Селиванов, признаться, что посещает все общинные ритуалы только ради того, чтобы узнать, кто и зачем прибыл в поселение. Самому себе задержавшийся гость объяснял это простым любопытством. Но он не мог скрыть от окружающих негодование, наблюдая за тем, как приезжие мужчины теряются и мычат в присутствии Миланы.

Селиванов хорошо помнил ощущения, что возникают в мужском организме при виде привлекательной женщины. И его выводил из себя тот факт, что сам он их испытывать не может.

«Если уже сейчас Милана покоряет мужчин, то что станет с ней, когда она научится быть истинной женщиной: пустит в ход очарование и колдовскую силу?» — задался вопросом Дмитрий. И не захотел, чтобы ему кто-нибудь ответил.

Глава 15

Трудно дать определение любви; о ней можно лишь сказать, что для души — это жажда властвовать, для ума — внутреннее сродство, а для тела — скрытое и утонченное желание обладать…

Франсуа де Ларошфуко

Соблюдая сложившееся правило, Дмитрий и Милана редко общались днем и делали вид, что не замечают друг друга, если случайно встречались.

Полубогиня, впрочем, редко выходила из убежища и старательно избегала людей, хотя и местные, и приезжие приглашали ее в гости или прогуляться.

Парни общины, знающие об истинной сути Миланы, обращались с ней вежливо и с почтением, но не предпринимали попыток завести с ней более близкие отношения. А вот настойчивые ухажеры из числа приезжих, плененные ее внешним видом, стремились продолжить знакомство с красавицей. Но их по-быстрому сплавляли из общины всеми доступными способами. Хотя, зачастую, «кавалерам» хватало одного взгляда на размер кулаков Безгнева.