Ведомые духом - [16]

После обеда тайя улеглась спать. У неё разболелась голова и появилась тошнота, первые признаки морской болезни. Дуглас же быстро привык к постоянному раскачиванию палубы. Шум и гам от хлопот матросов на корабле уже затихли. Выйдя из каюты, рудокоп направился к капитану.

Гарун, которого Дуглас увидел еще в прибрежной таверне, указал на каюту Мината. Посреди большой комнаты стоял широкий стол, заваленный картами, бутылками, остатками еды и разбитой посудой. Но капитана среди этого беспорядка Дуглас не заметил. Он присмотрелся к картам, исписанным жирными линиями, хотя в полутьме каюты не мог ничего разобрать.

— Решил занять мое место? — грубый голос заставил юношу оторваться от содержимого стола. — Изучение карт — это дело капитана, мальчик. А тебе надо начинать с обычного матроса.

Минат зажег лампу, осветившую его лицо. Дуглас облегченно вздохнул, отметив, что гарун нисколько не рассердился за его вторжение и даже усмехался.

— Уже освоились? Как себя чувствует твоя попутчица? Только что видел её у борта корабля. Морская болезнь — удел всех женщин. Надеюсь, её желудок скоро привыкнет к новым ощущениям.

— Капитан, я благодарю вас за то, что взяли нас на борт, — он не знал, как начать разговор. Минат ему нравился, но он не мог избавиться от недоверия к гарунам после встречи с Асагром. До этого Дуглас с отцом часто продавали весенний урожай раг и меда алмирцам, и Тиор всегда считал их выгодными и надежными покупателями. Он говорил, что "гарун поторгуется и даст ту цену, которая устроит и тебя, и его".

— Ты мне заплатишь достаточно монет за то, что я взял тебя на борт. Не надо благодарностей. При таком ветре через десяток дней мы будем в Миноре. Рассчитаемся и разойдемся. А пока я стараюсь создать для вас нормальные условия. Ведь у нас тайя на корабле и…

— Капитан, я как раз об этом хотел поговорить, — перебил его Дуг. — Я смогу заплатить только двадцать золотых. Точнее у меня десять золотых, остальное серебром и медью. Также у меня есть браслет и кольца, — он протараторил все свои предложения. Но тут же заметил, как изменился взгляд Мината при первых услышанных словах. Капитан оперся кулаками о стол. У Дугласа возникли сомнения о пользе затеянного разговора — ведь можно было потерпеть до Минора, как предлагала Лисса. — Кольца золотые, а браслет из очень редкого металла, мне так сказали.

Минат обошел стол и приблизился к парню, который шаг за шагом отходил к стене.

— В Горесте я заплачу всю разницу. Я останусь на корабле, а Лисса принесет деньги. И я могу подработать на вас во время плавания, — гарун остановился прямо напротив рудокопа, который продолжал немного беспокойным голосом. — Я не матрос, но я быстро научусь. Буду работать круглый день. — Видя, что капитан всё также угрожающе распростерся над ним своим грозным видом, Дуглас попытался нагнуться, чтобы вовремя достать кинжал из сапога. Он уже не надеялся на мирное разрешение разговора.

— Мальчик, я не люблю, когда меня обманывают. То, что ты сразу признался, спасает тебе жизнь. Но деньги тебе действительно придется отдавать. Завтра начинаешь работать в первом ряду гребцов с левого борта. С рассвета до заката, — Минат отошел к столу и повернулся к Дугласу спиной. — А теперь посчитай, сколько ты будешь на меня батрачить! Я плачу один медяк в день. Кстати, пока сбегай на кухню и принеси мне что-нибудь пожрать.

Он забрался на койку и достал бутылку рома. Рудокоп поспешил убраться из каюты. По дороге на кухню он размышлял, сколько дней выдержит на гребне под палящим солнцем и разящими кнутами. Но иного варианта сговора с гарунами не приходило в голову.

* * *

Морское плавание давалось Лиссе нелегко. Несколько раз она порывалась к борту корабля, чтобы извергнуть все, что было с аппетитом съедено на обед. После короткого беспокойного сна она вышла из темной комнаты, чтобы пройтись по палубе, несмотря на то, что пол под ногами постоянно пошатывался, и от этого у тайи опять все переворачивалось изнутри.

Солнце уже село за горизонт, и небо озарилось первыми звездами. Судно гарунов освещалось масляными лампами, но располагались они очень редко. Незнакомцу трудно было не наступить или не напороться на что-то в спустившихся сумерках. Лиссу интересовало, куда подевался Дуглас, но обратиться за помощью было не к кому. Несколько матросов управлялись с парусами на средней палубе. Но она не решилась спускаться по лестнице и беспокоить их расспросами.

Возле камбуза совсем юный гарун вытирал пол. Он не ответил на приветствие, и девушка решила, что он просто не понял её слов. Она остановилась возле борта, любуясь закатным морем и небом. Ветер приносил прохладу и соленой свежести. В Тайраге воздух был совсем другим — сладким и пряным. Лисса смотрела на серебристые волны при свете луны. Она никогда прежде не видела море, его величия, мощи. Море носило на себе корабли, топило города и поселения и вместе с тем приносило людям влагу, изобилие, богатый урожай. Хотя в Тайраге также отмечали празднества, посвященные Великому Морю, Лисса никогда не понимала, почему для минорцев, алмаагцев и других жителей Мории почиталось искупаться хотя бы раз в году в маломорийских водах, для чего многие из них съезжались на побережье в дни Приношения Даров. Тиор в молодости бывал в Малой Мории и описывал детям высокие фонтаны, прозрачные источники и прекрасные статуи трех сыновей Орфилона — Мория, Далия и Арея, которые украшали три главных города страны. И только сейчас Лисса восхитилась могучей стихии — Морем, которое должно было приютить их на несколько дней плавания, в чьих руках она, да и другие люди, были бессильны.