Ведьмы Холодного острова - [14]

— Не поперхнись, — предостерегла Юля. — Эротоманка ты наша.

— Не поперхнусь, принцесса. Да и кого тут бояться? В этом лесу?

— Ну да, — сорвалось с языка Юли, — разве что пары-тройки ведьм.

— Каких еще ведьм? — нахмурилась Римма.

Юля вспомнила, что кроме нее эта тема мало кому известна в лагере. А большинство об этом и слышать не слышали. К своему счастью.

— Это я так, — отмахнулась она. — Тут, говорят, нечистая бродит.

Римма сдвинула очки на лоб и сделала нарочито большие глаза:

— Ты, Пчелкина, в нечистую силу поверила? Со своим трезвым умом? Вот новость! Или шутишь?

— Шучу.

— Тогда ладно, — кивнула Римма и вновь опустила очки. — Но шутка дурацкая. Провинциальная. Я тоже хочу на этот домик посмотреть.

«И я хочу», — решилась было сказать Юля, глядя на ловко подающего мяч Георгия, но не сказала. Римма положила огрызок на покрывало, надела белую панаму и распласталась, вытянув ноги. Огрызок оказался у нее перед носом. Подумав, она отвернулась и надвинула панаму на глаза.

— Не выдержу я долго без мужского внимания, — пробурчала девушка. — Засохну, как цветок без воды.

Когда подлетел Георгий, чтобы глотнуть минералки, Юля перехватила его за крепкие пальцы, призывно улыбнулась.

— Пошли погуляем, — тихонько попросила она. — Ото всех подальше, а?

Георгию предложение понравилось.

— Пошли, — кивнул он и, оглядев загоравших товарищей, бросил: — Лосев, подмени! Хочу передохнуть.

Его место на импровизированной волейбольной площадке тотчас занял другой парень.

— Куда ты, блудница? — сонно повернулась к ней Римма.

— Блудить, — пружинисто поднявшись, смело ответила Юля.

— Везучая, — буркнула Римма и отвернулась.

Когда они отошли от пляжа, Георгий взял ее за руку. Они не уходили далеко от берега озера, иногда за камышами видели, как ребята плескались в затоне и били по мячу. Слышали, как визжали девчонки и мальчишки ржали во всю глотку.

— Хорошо начинается практика, душевно, — искренне вырвалось у Георгия. — Да?

Юля призывно потянула его за руку:

— Еще как душевно. Ты меня в воде недоцеловал. Балбесы нам помешали. Помнишь?

Георгий остановился, привлек ее к себе.

— Помню.

— Так-то лучше, — с легким головокружением вскоре выдохнула она.

Потом они опять двинулись вдоль берега. Проходили мимо камышовых зарослей. И в очередной раз остановились — все для того же. Для столь упоительной близости! И вдруг… замерли, потому что услышали лающий мужской смех — он шел от озера. Прямо из камышей.

— Клюет же, клюет! — торопливо сказал мужчина.

Последовал всплеск. И вновь — грубый лающий смех. За близкой полосой камышей показалась телескопическая удочка.

— Дурёха ты, — сказал мужчина. — Сто раз тебя учил, как надо карася подсекать. Ну, а ты?

— А чо я? — зазвучал над камышами уверенный девчачий голос — и капризно, и вызывающе, и немного в нос.

— А то я, — мягко передразнил мужчина. — Ты его как плотву, а карася надо по-другому. Не вверх, а подрезать — и по воде!

— Так все одно — рыба!

— Всё, да разная! Говорю же: дуреха ты! Вон, объел карась твоего червя. Умный попался!

Там, за камышами, с лодки сейчас рыбачили двое: мужчина и девочка лет одиннадцати-двенадцати. Нашли заводь и таскали себе карасей. Пройди Юля и Георгий дальше по дорожке, то, возможно, увидели бы рыбаков. Там как раз открывалась заводь.

— Я им завидую, — тихонько сказала Юля. — Меня дед в Вольжанске учил рыбу ловить. Мне лет десять было. Я знаешь какая рыбачка?

— Верю, — кивнул Георгий.

Они говорили шепотом, не желая обнаружить свое присутствие. И вновь последовал бурный всплеск. Другая телескопическая удочка взвилась над камышами.

— Эх, папка, а у тебя какой попался-то! — Голос взрослой девочки звучал с завистью. — Как порося! А как бьется-то, как бьется!

Даже Юля и Георгий слышали, как трещал на крючке вытянутый карась, пытаясь сорваться, и как теперь он размашисто бьется на дне лодки.

— Так жить карасик хочет, — усмехнулся мужчина. — А ведь точно как поросенок! Как хрюшка. Маленькая хрюшка!

— Отец и дочка, — прошептала Юля. — Деревенская идиллия.

— Точно, — усмехнулся Георгий. — Пошли? Чего подслушивать?

Но голос девочки остановил их:

— Папка, а ты обещал рассказать, как хрюшку зарезать. Помнишь? Чтобы правильно было.

— А не рано тебе? — В голосе звучала ирония.

— А чо рано-то? Самый раз! — возмутилась девочка. — Я уже взрослая!

— Да какая ж ты взрослая, если карася вытащить не можешь?

Отец по-родственному тепло подшучивал над ней, не без удовольствия.

— Так то карась, папка! Он в воде плавает. Поди пойми, чо он себе думает. А ты обещал. Про хрюшку. Говорил, нож очень острый нужен.

— Нужен, и еще какой острый!

— Ну расскажи, расскажи, а то сейчас удочки брошу в воду и утоплю!

— Так они не тонут.

— А я садок отрежу, он железный, потонет. С карасями противными.

— Какая же ты строптивая у меня!

— А вот такая!

— Ладно, ладно, расскажу, — сдался отец. — У нас как раз время для перекуса. Будешь яблоко?

— Давай.

Зашуршал пакет.

— На.

Хрустнуло яблоко, укус был жадным. Девочка громко и сочно зачавкала.

— Утрись, по подбородку течет.

— Да лана.

— Как хочешь. Хрюшку зарезать — не курицу, — особым тоном заговорил мужчина. — Хрюшка, как собака, все понимает. Ученые доказали. Чует все. Заранее. — Его голос далеко разносился над камышами и водой. — Ты ее кормишь и поишь, в глазенки ее смотришь, а она в твои, верит тебе. Она ведь тебе как ребеночек, ты ведь ее сам вынянчил. Иных из соски кормил, пока поросяти были. Говорил с ними.