Ведьмино отродье - [23]

Те, кому довелось пережить подобную бурю эмоций, знают, что выздоровление в этом случае похоже на долгожданное пробуждение от кошмара. И в самом деле, Роберт словно находился между сном и явью. Когда Кеан рассказал о своем самочувствии отцу, тоже довольно-таки бледному и нервному, тот не на шутку обеспокоился и решил, что сыну стоит отдохнуть где-нибудь на курортах Египта.

— В редакции я обо всем договорился, Роб, — сообщил доктор. — Недели через три получишь в Каире указания, какие именно статьи о стране ты должен написать. А до той поры, мальчик мой, отдыхай и ни о чем не беспокойся, слышишь, главное, не беспокойся. Нам с тобой довелось повидать вакханалию ужаса, но я к такому привык, а ты сломался, что неудивительно.

— Где Энтони Феррара?

Доктор Кеан покачал головой, а в глазах неожиданно промелькнула злость:

— Бога ради, даже не упоминай при мне этого имени! Тема под запретом, Роб. Единственное, что я могу сказать, — он уехал из Англии.

В подобном затуманенном состоянии, лишь частью сознания находясь в реальном мире, Кеан ощущал себя инвалидом, который только вчера был здоровым человеком: вот

его на корабле доставили в Порт-Саид, вот на поезде привезли в Каир, вот одетый в красный жакет носильщик из отеля «Шеферд» выводит его из вагона на платформу — и в этот миг началось его пробуждение. Живой интерес к экзотическим картинам Египта постепенно побеждал кошмарный сон.

Проехав немного по своеобычным каирским улицам, на которых Восток встречается с Западом и все растворяется в фиолетовых сумерках Нижнего Египта, Роберт оказался в шумном и многолюдном отеле, прославленном на весь мир.

А там уже ждал Сайм, флегматик Сайм, с которым он не встречался с тех пор, как покинул Оксфорд. Приятель извинился за то, что не смог встретить Роберта на вокзале, объяснив это чрезвычайной занятостью: он временно исполнял обязанности врача при археологической экспедиции. Похожий на быка силач выглядел полной противоположностью истощенному болезнью Кеану.

— Десять минут назад вернулся из Васты, Кеан. Ты просто обязан поехать со мной в лагерь — воздух пустыни мгновенно поставит тебя на ноги.

Сайм болтал как ни в чем не бывало, но в его голосе и взгляде сквозила настоящая забота: он явно поразился перемене, произошедшей с другом. Хотя он кое-что слышал, пусть и немногое, о происшествиях в Лондоне, о жутких событиях, связанных с человеком по имени Энтони Феррара, он ни словом не упомянул о них.

Расположившись на террасе, Роберт Кеан наблюдал за бурной жизнью каирской улицы с острым любопытством путешественника, впервые прибывшего в столицу Ближнего Востока. Наконец-то и болезнь, и ее причины стали казаться давно забытым сном. Он даже не обращал внимания на уличного торговца, стоящего у перил и убеждающего его на ломаном английском купить мухобойку. Впрочем, продавцы и предсказатели кружили вокруг «Шефер- да», как жужжащий рой, чем только не торгующий — бусами, поддельными древностями, сластями и прочим. На

Шариа Камел-Паша смешалось все: экипажи и автомобили, верблюды и ослы. Была слышна речь американцев и британцев, гортанные звуки немецкого языка смягчались журчащим арабским словом, и все вместе обращалось в удивительно гармоничный хор, невыразимо милый сердцу Роберта. Сидя на террасе, потягивая виски с содовой и покуривая трубку, он чувствовал себя почти счастливым. Он желал только покоя, и безделье среди суетливой толпы воспринималось как праздность самого высшего ранга.

За ним тайком наблюдал Сайм, отмечая, что на лице друга появились морщины, следы пережитых бурь. Очевидно, что-то ужасное терзало его. Размышляя о чудовищном нервном истощении Кеана, Сайм гадал, насколько близко Роберт подошел к порогу безумия, и решил, что тот уже стоял у границы мрачной земли фантомов и был спасен от падения в пропасть лишь в последнюю секунду.

Наконец Кеан с улыбкой оторвал взгляд от группы шумящих внизу уличных торговцев.

— Как тут замечательно! — сказал он. — Так и просидел бы здесь весь день, но близится вечер, а жара все не спадает, не так ли?

— Верно, — подтвердил Сайм. — А еще, знаешь ли, скоро подует хамсин, горячий ветер. Он застал нас неделю назад в Асуане. Стало темно как ночью, и было невозможно дышать из-за песка. Не исключено, что он доберется и до Каира.

— Судя по твоим словам, знакомство с хамсином не из приятных!

Сайм кивнул, выбивая трубку в пепельницу.

— Вообще, забавная страна, — задумчиво произнес он. — Тут до сих пор витают весьма странные идеи, естественные разве что для Средневековья. Например, — он снова начал забивать табак, — хамсин обычно в это время не дует, поэтому туземцы пытаются найти объяснение столь неожиданной перемене погоды. И выдвигают весьма любопытные — пусть и дурацкие — гипотезы. Один из наших ара-

бов, тех, что работают на раскопках в Файюме, вчера совершенно серьезно убеждал меня, что причиной горячего ветра является ифрит, демон из «Тысячи и одной ночи», недавно прибывший в Египет.

Он хохотнул, но Кеан продолжал с любопытством смотреть на товарища. Сайм продолжал:

— Я приехал вечером в Каир и обнаружил, что новости об ифрите опередили меня. Честное слово, Кеан, весь город о нем говорит, в смысле, все местные, даже торговцы на рынке. Как только подует хамсин, они тут же закроют лавки и спрячутся в подвалах, если у них есть подвалы! Что-то я плоховато знаю современную египетскую архитектуру.