Ведьмино отродье - [11]

И вновь послышалась насмешка, но Кеан уже прошел в мандару с освежающим фонтаном и серебряной курильницей, испускающей тонкие струйки пара. Слуга открыл входную дверь, и Феррара с поклоном проводил удаляющегося посетителя. Но руку для пожатия так и не протянул.

— До встречи, Кеан. Ассаляму алейкум, да пребудет с тобой мир, — пробормотал он, — как говорят мусульмане. Но духом я всегда с тобой, дорогой мой.

Что-то в его голосе заставило Кеана остановиться. Он повернулся, но дверь уже бесшумно закрылась, напоследок обдав его запахом амбры.

Глава V. Жужжащие тени

Кеан вышел из лифта, пересек холл и собирался покинуть дом, но остановился, заметив, что на противоположной стороне улицы замедлило ход такси, намереваясь развернуться.

Сейчас не было видно, кто подъехал, но секундой раньше Роберт заметил пассажирку: она выглянула и пристально посмотрела на парадное, в котором он стоял. Возможно, воображение сыграло с ним злую шутку. Но он не уходил, ожидая, пока такси не подъедет ближе.

Майра Дюкен вышла. Расплатившись с шофером, она пересекла тротуар и направилась в подъезд. Именно там она и столкнулась с двинувшимся навстречу Кеаном.

— Мистер Кеан! — воскликнула она. — Что вы здесь делаете? Неужели навещали Энтони?

— Да, — подтвердил он и умолк, не зная, что сказать. Ему неожиданно подумалось, что Майра и Энтони знакомы с детства и что девушка, возможно, считает его кем-то вроде брата.

— Нам с ним надо столько обсудить, — сказала она. — Кажется, он знает все на свете, а я, по-моему, не знаю почти ничего.

Кеан вновь обратил внимание на темные круги под ее глазами, серыми глазами — как же он хотел, чтобы они всегда сияли и смеялись. Она была бледна или казалась таковой из-за черного платья, но в любом случае трагическая кончина опекуна, сэра Майкла Феррары, была ужасным ударом для воспитанной в монастыре сироты. Душа Роберта горела лишь одним желанием — избавить ее от всех печалей и забот, переложив их на свои широкие плечи, укрыть ее от любых несчастий и опасностей, коими грозило будущее.

— Вы у него уже бывали? — спросил он, стараясь говорить непринужденно, хотя сердце противилось даже мысли о том, что девушка войдет в пропахшую благовониями квартиру, наполненную отвратительными вещами; но ни одна из них не была столь мерзка, как человек, которому Майра доверяла и которого считала своим братом.

— Пока нет, — ответила она, а в глазах вспыхнула детская радость предвосхищения. — Там здорово, да?

— Очень, — мрачно сказал шотландец.

— Может быть, вы зайдете со мной? Хоть ненадолго, а потом вы с Энтони сможете пойти пообедать ко мне. — Она вся светилась. — Ну пожалуйста, соглашайтесь!

Он знал, что представляет из себя человек наверху и страстно желал сопровождать девушку, но в то же время не мог заставить себя вернуться к Ферраре, будучи уверен, что не сможет сдержаться и нагрубит ему в присутствии Майры Дюкен.

— Не соблазняйте меня, умоляю вас, — попросил он с натянутой улыбкой. — Иначе я окончательно заброшу все свои обязанности в газете и в скором времени окажусь среди безработных в очереди за бесплатным супом.

— Какая жалость! — вскричала собеседница.

Их глаза встретились — они поняли друг друга без слов, и на щеках девушки неожиданно заиграл румянец. Она явно смутилась.

— Тогда до свидания, — сказала она и протянула руку.

— Вы пообедаете с нами завтра?

— Огромное спасибо за приглашение, — ответил Кеан.

— С радостью, если что-то вдруг не остановит меня. Я вам позвоню.

Он отпустил ее руку и проводил взглядом до лифта. Когда она уехала, он развернулся и направился на Пикадил- ли, где смешался с толпой. Он спросил себя, что бы подумал отец, узнав, что Майра видится с Феррарой. Одобрил бы эти встречи? Определенно, ситуация казалась щекотливой, а любое вмешательство, особенно бестактное, могло изрядно ухудшить ее. Будет крайне сложно, а то и невозможно, объяснить девушке, в чем дело. Если открытого

конфликта удастся избежать (он искренне верил в проницательность своего отца), лучше Майре оставаться в неведении. Но стоит ли позволять ей приходить к Ферраре?

И как он мог сейчас отпустить ее к этому человеку — одну?

Он подумал, что у него нет права что-либо ей запрещать. Как бы то ни было, он мог отправиться с ней.

«Вот ведь незадача, — расстраивался он. — Я окончательно запутался. Это сведет меня с ума!»

Он не мог успокоиться, не убедившись, что она в целости и сохранности вернулась домой, и работать в таком настроении тоже не мог. В полдень он позвонил Майре Дюкен под предлогом, что принимает ее приглашение на завтрашний обед, и с великим облегчением услышал ее голос.

Во второй половине дня его неожиданно вызвали освещать большое «королевское» представление, и Роберт был вынужден срочно вернуться домой, чтобы сменить грубый твидовый костюм на тонкую шерсть и кашемир. В арочный вход во двор, как всегда, потоком лились клерки и клиенты обосновавшихся там адвокатов, но в дальнем углу, где огромный платан отбрасывал тень на старенькую лестницу с истертыми железными перилами и решетчатое окно юридической конторы, было мирно и уютно, как в книгах Диккенса, как в заводи, отгороженной от бурного течения реки. А в самом подъезде царило спокойствие, удивительная тишина, не нарушаемая даже гудением автобусов.