Ведьмина зима - [96]

Сердце Васи сжалось.

Их было так много. Разве немного страха могло повлиять на такую толпу? Их ряд тянулся, сколько было видно, фырканье лошадей было гулом вдали. Тучи собирались на севере, тяжелые от снега, и одинокие снежинки уже летали. Дмитрий собрал лучшие отряды впереди, слева был Михаил, великий князь Твери. Владимир, князь Серпухова, был справа, но скрытый густыми деревьями.

Где — то за рядами Мамая ждал Олег с боярами, ждал другого сигнала, чтобы напасть на татар сзади.

Вокруг ждали черти, трепетали, как огонь свечи, по бокам от нее.

Медведь рядом с ней, глядя на них, сказал:

— Я долго жил, но такой магии еще не видел. Привести весь наш народ воевать как одно целое, — его глаза пылали в предвкушении.

Вася молчала, молилась, чтобы поступала правильно. Она пыталась думать, что еще могла сделать, но ничего не приходило в голову.

Пожара буйствовала, на ней было сложно ехать. Напряжение сгустилось в воздухе. Туман пропал, уже не скрывал. Ничто не скрывало факта, что сотни тысяч людей собирались убить друг друга. Бой скоро начнется. Где был Саша?

Медведь появился рядом с ней и радостно посмотрел на поле.

— Грязь и крики, — сказал он. — Черти и люди бьются вместе. О, будет прекрасно.

— Ты знаешь, где мой брат? — сказала Вася.

Медведь оскалился в улыбке.

— Там, — указал он. — Но тебе к нему нельзя.

— Почему?

— Потому что твой брат борется с тем татарином Челубеем один на один. Ты не знала?

Она в ужасе развернулась. Но было уже поздно — армии подобрались ближе, и с каждой стороны появилось по фигуре, на серой и гнедой лошади.

— Ты знал, но не сказал сразу, — сказала она.

— Я служу тебе, — сказал Медведь. — Могу даже наслаждаться этим. Но я не достоин доверия. И ты не поговорила со мной, а всю ночь спорила с моим братом, который, каким бы голубоглазым ни был, не знает армию так, как я. Сама виновата.

Пожара вскинула голову, ощущая тревогу Васи. Она сказала:

— Мне нужно к нему, — Медведь повернулся к ней и зарычал.

— Дурочка? — спросил он. — Думаешь, среди них нет тех, кто не увидит тебя или золотую лошадь? Веришь в это, когда все будут смотреть на твоего брата? Уверена, что какой — нибудь татарин не закричит об обмане? — Вася глядела на него, застыв, с каменным лицом, и он добавил. — Монах не отблагодарит тебя. Татарин пытал его, и он делает это ради Дмитрия, ради своей страны, ради себя. Это его слава, не твоя.

Она развернулась, нерешительная, страдающая.

Армии собирались, дрожали во влажном тумане, их броня была холодной и тяжелой. Среди них были силы, что никто не видел. Водяной Дона ждал, чтобы утопить несведущих. Леший скрывал людей ветвями. Улыбающийся король хаоса. Меньшие черти леса и воды.

И незримый и сильный король зимы. Он был в тучах на севере, в сильном холодном ветре, в одиноких снежинках на ее щеке. Но не встал среди них. Не бился в войне Дмитрия. Она видела ужасную правду в его глазах:

«Мое дело с мертвыми».

«Я могла быть далеко отсюда, — Вася видела, как дрожали ее руки. — Я могла быть у озера или в Лесной земле, а то и в лесу без имени. Но я тут. О, Саша, Саша, что ты наделал?».

* * *

Брат Александр ехал один по болотистому Куликовому полю, миновал копья первых рядов Дмитрия, выбрался на открытое пространство меж двух армий. Было лишь тихое дыхание Тумана, хлюпанье копыт по вязкой земле.

Мужчина на высокой рыжей лошади ехал к нему. Больше сотни тысяч людей собралось на поле, но было так тихо, что Саша слышал, как усилился ветер, словно вздыхал печально, сдувая последние листья.

— Славное утро, — Челубей бодро сидел на крупном коне.

— Я убью тебя, — сказал Саша.

— Вряд ли, — сказал Челубей. — Это не случится. Бедный монах со шрамами на спине и порванной ладонью.

— Преуменьшаешь, — сказал Саша.

Челубей помрачнел.

— Что это для тебя? Игра? Духовная задача? Это лишь люди против людей, и в любом случае женщины будут рыдать, а землю окропит кровь.

Без слов он повернул лошадь, отошел и ждал.

Саша тоже так сделал. Было все еще тихо. Странно, что этим серым утром десятки тысяч людей ждали. Он снова заметил золотую лошадь в остатках тумана, на ее спине была худая всадница, рядом с ней была крупная тень. Он мысленно помолился.

Саша поднял копье и закричал, и за ним заревели шестьдесят тысяч. Когда Русь собиралась воедино? Ни разу с дней великих киевских князей. Но Дмитрий Иванович созвал их на холодном берегу реки Дон.

Челубей закричал в ответ, сияя от радости от криков его народа за спиной. Туман не дрогнул под всадником, и конь бросился вперед. Челубей сжал бока своей лошади. Они неслись по полю, грязь и вода вылетали из — под копыт.

* * *

Вася смотрела, как они неслись, ее сердце билось в горле. Их лошади поднимали дуги грязи от каждого шага. Копье Челубея наклонилось в последний миг, почти задело грудь ее брата. Щит Саши отбил удар, его копье загремело по броне на плече Челубея и сломалось.

Вася зажала рот рукой, Саша бросил древко и вытащил меч, а Челубей спокойно развернул лошадь. Татарин был с копьем и щитом, он управлял лошадью коленями. Меч Саши не доставал так далеко.

Второе столкновение. В последний миг Саша коснулся бока Тумана. Быстрая лошадь повернула влево, и меч Саши опустился на древко копья Челубея. Теперь у них остались только мечи, и они развели лошадей в стороны.