Ведьмина неделя - [20]

— Может быть, он пошел спать? — предположил Чарлз. — Там было очень жарко.

— Как ты думаешь, стоит ли приоткрыть дверь и заглянуть в комнату? — спросила мисс Ходж, трепеща.

— Открывайте.— Чарлз шагнул в сторону.

— Нет, давай ты, — смутилась мисс Ходж. — Но я беру на себя всю ответственность.

Чарлз снова вздохнул и второй раз за вечер открыл дверь мистера Уэнтворта. В лицо им ударила волна холодного дымного воздуха. В комнате было темно, только в камине остывали угольки. Они исчезли, когда мисс Ходж своевольно включила свет и стала размахивать руками, разгоняя дым.

— Боже мой! — воскликнула она. — Здесь нужна женская рука! Чарлз, а он точно тут был?

— Минуту назад, — упрямо произнес Чарлз, чувствуя, как им снова овладевает ужас.

Мистера Уэнтворта словно бы никогда и не было. Чарлз подошел к камину и потрогал его. Камин был горячий. Трубка мистера Уэнтворта лежала в глиняной пепельнице и тоже была еще теплая, но быстро остывала, потому что в распахнутое окно врывался ледяной воздух. “А вдруг, — с надеждой подумал Чарлз, — мистер Уэнтворт просто устал и пошел спать? В противоположной стене, за развевающимися шторами, была какая-то дверь — может быть, это дверь в его спальню?”

Мисс Ходж смело шагнула вперед и распахнула дверь. Это оказался стенной шкаф, битком набитый учебниками.

— Здесь его нет,— сообщила мисс Ходж.— Может быть, у него спальня дальше по коридору?

— Наверно, — отозвался Чарлз. Он прекрасно понимал, что мистер Уэнтворт не выходил в коридор. Не мог же он покинуть комнату так, чтобы его не заметили ни Чарлз, бредущий к вертушке, ни бегавшая туда-сюда мисс Ходж!

Единственное объяснение напрашивалось само собой. Чарлз поглядел сквозь дверь на мистера Уэнтворта. Он бросил на него очень основательный взгляд. И от этого взгляда мистер Уэнтворт исчез, как исчезли шиповки Дэна. Это и называется “дурной глаз”!

— Кажется, ждать нет смысла, — недовольно произнесла мисс Ходж. — Ладно, поговорю с ним завтра.

Чарлз был просто счастлив, что его наконец отпустили. Он с радостью проводил мисс Ходж до парадной двери, где она оставила велосипед. Всю дорогу он вел с ней учтивую беседу. Это помогало ему забыть о том, что он наделал. Еще он подумал, что, если говорить достаточно твердо и при этом проявить бездну обаяния, мисс Ходж не сообразит, кто последним видел мистера Уэнтворта.

Они поговорили о стихах, о футболе, о велосипедах, о болонке сторожа и о садике мисс Ходж. В результате мисс Ходж села на велосипед и уехала с мыслью о том, что Чарлз Морган — прелестное дитя, стоит лишь познакомиться с ним поближе. Тем более стоит взять назад все обвинения против него. Учитель, напомнила она себе, всегда должен стремиться получше узнать учеников.

Чарлз испустил долгий вздох облегчения и опять побрел прочь, ссутулившись под бременем новой вины. Когда он добрался до класса, оказалось, что все уже покончили с уроками и собираются идти на спевку хора. Класс остался целиком в распоряжении Чарлза, если не считать Нэн Пилигрим, которая тоже припозднилась. Само собой, они не сказали друг другу ни слова, но работа у них обоих, конечно, не шла. Нэн печально размышляла о том, что, вот будь она действительно ведьмой, как Дульсинея Уилкс, она бы не обращала внимания на всяких там! Чарлз думал о мистере Уэнтворте…

Сначала птицы на музыке, теперь вот мистер Уэнтворт! То, что его не заметил тот старшеклассник, не считается: этого никто не видел. Больше всего Чарлза пугало то, что колдовать у него получается случайно, у всех на глазах. Вот если бы удалось с этим справиться, у него еще была бы надежда на спасение! Мисс Ходж обеспечит ему алиби в деле мистера Уэнтворта — надо только быть с ней поучтивее. Но вот как перестать колдовать?!

— Ну и денек был, — сказала Нэн, собирая тетради. — Хорошо, что он наконец-то кончился.

Чарлз уставился на нее: она-то откуда знает? Он тоже собрал тетради и вышел. У него были причины бояться, что для него этот день совсем даже не кончился. Он слышал, что инквизиторы обычно заявляются ночью. Вот и за ним они придут, как только обнаружится, что мистер Уэнтворт исчез. Умываясь на ночь, Чарлз продолжал думать о мистере Уэнтворте. Вообще-то, мистер Уэнтворт ему скорее нравился и Чарлзу было его ужасно жалко. Чарлз решил, что для того, чтобы не сделать ничего подобного с другими людьми, например с мистером Крестли, стоит как следует подумать о том, каково гореть на костре. Наверное, это очень больно.

“Гореть больно,— твердил он про себя, раздеваясь. — Гореть больно”. Забираясь в постель, он весь дрожал — и вовсе не от холода длинной спартанской1

[7] спальни.

Через несколько кроватей от него опять били Брайана Уэнтворта. Брайан скорчился на постели, прикрыв голову руками, а Саймон Силверсон и его свита лупили его подушками. При этом они, конечно, гоготали, но экзекуция была не просто развлечением.

— Подлиза! — кричали они.— Выскочка!

До этого дня Чарлз радовался, что оказался в этой спальне, а не в соседней, как Нирупам — там царствовал Дэн Смит и его приятели из второго “икс” и второго “зет”. Теперь он стал думать, как бы незаметно выскользнуть из спальни и переночевать в игровой комнате для малышей…. Вопли Брайана — а Брайан всегда вопил, когда его били — сплетались с печальными размышлениями Чарлза и напоминали ему, что он сделал с отцом Брайана. Это было так мучительно, что Чарлз едва не вылез из постели и не принялся тоже лупить Брайана, просто чтобы дать выход своим чувствам. Но тут он понял, за что, собственно, Брайана бьют. Мистер Брубек предложил Брайану спеть соло на школьном концерте, а Брайан опрометчиво согласился. А ведь все знали, что петь соло — привилегия Саймона!