Ведьмин век. Трилогия - [47]
– Извинения не приняты. Помнишь? Могла бы повторить?
Она помолчала.
– Нет. Я… забыла.
– А откуда те слова взялись, помнишь?
– Не знаю…
Кровь, которая совсем было остановилась, полилась опять. Ивга прижала к лицу мокрый платок.
Наутро Клав попросил прощения у Юлека Митеца. Обрадованный примирением, тот весь день стрекотал, как кузнечик, и делал Клаву множество мелких приятностей.
Клав не поехал в город. Честно отсидев занятия, он вернулся в комнату, улегся на койку поверх покрывала и крепко зажмурил глаза.
Вчера он чудом избежал гибели. Гибели нелепой и страшной и, наверное, достаточно мучительной; фантазия его не скупилась на подробности, он шкурой чувствовал отголоски той боли, которая была уготована ему вчерашним стечением обстоятельств. Достаточно дурацким и странным стечением, надо сказать.
«Навы, как правило, общаются с людьми затем, чтобы убить. Уравнять, так сказать, шансы…»
Уравнять шансы. Вечно мокрые Дюнкины волосы… Интересно, она помнит, как нашла смерть… в воде? Что испытала при этом? Как болели, рвались легкие? Как корчили тело судороги? Как хотелось кричать, но язык провалился в горло?..
И он тоже умер бы в воде. Другой смертью, но…
Хорошая парочка. Дюнка в купальнике, с прозрачными капельками, скатывающимися по плечам… И он, голый, в клочьях оплывающей пены. Парочка хоть куда…
Он сжал зубы. Чугайстеры врали. Всякий палач ищет себе оправдания – казненный, мол, был удивительно мерзким субъектом… Навки – не люди…
Это Дюнка не человек?!
И он заплакал от щемящего раскаяния.
Раскаяние придало ему силы. На рассвете следующего дня он уже целовал Дюнку в быстро теплеющие губы, и чувство вины перед ней было так велико, что даже не пришлось, как обычно, преодолевать барьер первого прикосновения. Дюнка была живая, Дюнка смотрела испуганно и влюбленно, и Клав сказал ей, что сегодня исполнит любое ее желание. Что хочет ее порадовать.
Дюнка захлопала ресницами. У Клава ком подступил к горлу – так давно он помнил за ней эту привычку. Знак растерянности, удивления, замешательства; хлоп-хлоп, сметаем пыль с ресниц. И какой круглый идиот сможет после этого поверить, что «это не люди. Пустая оболочка…»?!
У Клава свело челюсти. От ненависти к чугайстерам.
– Я хочу… – несмело начала Дюнка. – Я бы… на воздух. В лес… теперь весна…
Клав закусил губу. Город и пригород полны опасностей и врагов, но бедная девочка, как она истосковалась в четырех облезлых стенах. Как ей душно и одиноко…
– Пойдем, – сказал он шепотом. – Погуляем…
За два часа дороги он устал, как за целый день непрерывного экзамена. Они трижды пересаживались из машины в машину, и путь их, будь он отмечен на карте, предстал бы замысловатой кривой – но зато на этом пути ни разу не встретился ни пост дорожной инспекции, ни отряд полицейской проверки.
Патруль чугайстеров они видели только однажды, издали. Замерев и подавшись назад, Клав чувствовал, как в его руке леденеет, сжимается влажная Дюнкина ладонь; несколько долгих секунд светофор медлил, уставившись на примолкшую улицу одиноким желтым глазом, потом смилостивился и вспыхнул зеленым, и законопослушный водитель тронул машину, сворачивая прочь от патруля, а патруль, в свою очередь, повернул в противоположную сторону…
За городской чертой хозяйничала весна.
Они выбрались из машины на полпути между двумя кемпингами – и сразу же углубились в лес. Дюнка шла, высоко вскинув голову, подметая полами плаща первые зеленые травинки, и клетчатая кепка на ее голове смотрела козырьком в небо; Клав шагал рядом, чуть отставши, и удерживался от желания закурить.
Два или три раза им встретились гуляющие – такие же парочки, одновременно доброжелательные и пугливые; Дюнка улыбалась и махала им рукой. Клав вертел в кармане сигаретную пачку и чувствовал, как холодная тяжесть, жившая в груди после встречи с чугайстерами, понемногу рассасывается и уходит. Никто не сумеет отнять у него Дюнку. Ни силой, ни ложью. Вот так.
Потом они сидели перед крохотным костерком, неторопливо подсовывали ему пупырчатые еловые ветки и смотрели друг на друга сквозь дрожащий воздух. Клаву казалось, что Дюнкино лицо танцует. Темные пряди на лбу, влажные глаза, губы…
Потом эти губы оказались солоноватыми на вкус. И совсем не холодными. И язык шершавый, как у котенка. И кожа пахнет не водой, а весенним дымом елового костерка.
И он часто дышал, удерживая навернувшиеся на глаза… слезы, что ли? Не помнит он своих слез. На Дюнкиной могиле, кажется… Как давно. И ведь только сейчас он поверил до конца, что она вернулась. Только сейчас – совершенно и полностью поверил. Обнять…
Потом как-то сразу стало смеркаться. Весна – это все-таки не лето.
– Дюн, а там вроде бы поезд… Слышишь?
Стук колес звучал совершенно явственно. Неподалеку тянулись через темнеющий лес много тонн металла.
– Пойдем туда, – тихо попросила Дюнка. Это были ее первые слова за несколько счастливых часов; теперь она, наверное, продрогла и боится. И хочет домой…
Червячок здравого смысла царапнул Клава острой неудобной чешуйкой: она не замерзает. Обыкновенная девчонка замерзла бы, но Дюнка…
Прочь, сказал он червячку. Снял куртку. Накинул на Дюнкины плечи поверх плаща – и поймал благодарный взгляд. И в груди сразу сделалось тепло и тесно – замерзла, девочка… Замерзла, бедолага…
В этом мире сочетаются обыденность и миф. Здесь ведьмы танцуют в балете, а по улицам города бродят нави — злобные и несчастные, преследуемые жестокой спецслужбой «Чугайстер». Когда крах неизбежен, когда неминуема катастрофа, кто поверит в новую любовь, такую невозможную по обывательским меркам?
Она — прекрасная принцесса, но безобразна. Он — свирепый дракон, но человечен. Оба они выламываются из клетки ритуалов, жестоких либо лицемерных, оба проигрывают войну против мира, где искренность смешна, а любовь невозможна…Но проигрывают ли?М. и С. Дяченко считают «Ритуал» самым романтичным своим произведением.
«Ведьмин зов» Марины и Сергея Дяченко – долгожданное и прямое продолжение их знаменитого романа «Ведьмин век», который публикуется в этой книге в новой авторской редакции. Действие романа «Ведьмин зов» происходит через тридцать лет после событий, описанных в первой части дилогии, в современном городе, живущем одновременно по законам индустриального общества и по законам мифа. Ведьмы – могущественные существа, бывшие некогда обычными женщинами. Инквизиция – служба, призванная с ними бороться, в рядах которой состоят как идейные борцы, так и садисты, упивающиеся властью.
Прямое продолжение романа «Vita Nostra». Институт специальных технологий города Торпа, где подростков превращают в Слова великой Речи. Друзья, враги, любовь студентки Александры Самохиной с поправкой на взросление — и на осознание того, что мир несовершенен, а Сашка, с ее колоссальными возможностями, может его изменить. Если поймет, как избавиться от страха.
Жизнь Саши Самохиной превращается в кошмар. Ей сделали предложение, от которого невозможно отказаться; окончив школу, Саша против своей воли поступает в странный институт Специальных Технологий, где студенты похожи на чудовищ, а преподаватели — на падших ангелов. Здесь ее учат… Чему? И что случится с ней по окончании учебы?
…И вот они встретились: заклятый герой-двоедушец и чернокнижник Мацапура-Коложанский, отважная панна сотникова и мститель-убийца Иегуда бен-Иосиф, Блудный Ангел и волшебница Сале Кеваль – а вдобавок еще и новорожденный «чертов сын», будущий то ли Спаситель, то ли Антихрист. Они встретились на своем последнем рубеже, и содрогнулись величественные Малахи, чья плоть – свет, а душа… а души у них нет.И вот они встретились: «философский боевик» Г.Л.Одди, тонкая лирика М. и С. Дяченко, криптоистория А. Валентинова – звездный состав авторов.
Битва с фоморами, безжалостными завоевателями с планеты Да’Ария, проиграна. Аня попала в плен к Лиру, а «Книга Судеб» похищена. Проигравшие сражение даитьяне отступили и оставили врагам древний артефакт, способный решить исход многовековой войны. Никк собирается любой ценой спасти Аню, оказавшуюся в руках кровожадных убийц, и готов сразиться с Лиром, прежде чем тот воспользуется книгой. Но Аня неожиданно узнает, что Лир на самом деле не тот, кем кажется. Она вынуждена довериться ему, чтобы узнать тайну, которая скрывается на планете Да’Ария…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Странная судьба у 1 сказки... Начал писать в 91-93, вроде бы дописал, но потерял. А как пошли майданы-болотные - восстановилась как бы чудом. Порой думаю, РАНЬШЕ надо было публиковать, не замешана ли тут служба Безбедности?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«…Оптимум потому и называется Оптимумом, что он видит намного дальше и лучше отдельного человека. Он способен интегрировать сложные разнородности, он учитывает тысячи и тысячи мелочей, которые сознание отдельного человека просто не в состоянии охватить. Бессмысленно оспаривать его прогнозы». Рассказ — один из шести финалистов конкурса научной фантастики «Будущее время» 2019 года.
Герой рассказа семидесятилетний старичок, страдающий от возрастных болезней, неожиданно оказывается задержанным полицией. Обвинение, которое ему предъявляют, крайне тяжёлое: за последние четыре месяца он похитил и изнасиловал сто восемнадцать двенадцатилетних девочек. Неясно, как в такой ситуации защищать себя.
Поставив последнюю точку во «Властелине Колец», профессор Толкиен закрыл дверь в созданный им мир эльфов и гномов, орков и гоблинов, хоббитов и людей и выбросил магический ключ. Лишь одному писателю – Нику Перумову – удалось нащупать путеводную нить в таинственный и хрупкий мир Средиземья. Задача оказалась непростой, ведь каждый неверный шаг грозил потерей тропы, каждое неточное слово могло погубить волшебство. Но талант победил. Мир Толкиена ожил, преобразился, заиграл новыми, ранее неведомыми красками и… превратился в мир Ника Перумова.
Трилогия «Берсерки» в одном томе.Содержание:Мятеж на окраине галактикиБойцы с окраины галактикиПринцесса с окраины галактики.
Вечное противостояние Порядка и Хаоса, каждый из которых порождает миллионы отражений, миллионы Теней, населенных бесчисленными существами… Словами самого Р. Желязны: «Амберский цикл — своего рода комментарий к моим размышлениям о природе реальности и к восприятию этой реальности людьми». В известной мере Амберский цикл предвосхитил идею, которая обрела статус культовой с выходом фильма «Матрица» братьев Вачовски: Земля — не более чем иллюзия (Тень) некоей высшей, истинной реальности. В издании, которое вы, уважаемый читатель, держите в руках, впервые все десять романов Амберского цикла собраны под одной обложкой.
Классическая трилогия о приключениях нашего соотечественника, ветерана афганской войны, бывшего военного инструктора. Привычная жизнь Андрея Ярцева рушится, но неожиданно перед ним открывается выход из сложной ситуации, а за ним – новый удивительный мир. Андрей найдет в нем смысл жизни, верных друзей и любовь. Но ничто не дается бесплатно, и вновь обретенное счастье придется защищать от врагов, новых и старых.