Ведьмами рождаются - [62]

— Это которая научила тебя взламывать замки?

— Она ещё и не такое умеет! — он не заметил иронии.

— Надеюсь, мою бабушку она ничему такому не научит?

— Вероника Митрофановна вернётся отсюда другим человеком! — ободряюще заверил её Пенёк.

Из-за ближайших кустов раздалось деликатное покашливание.

— Пенёчек, — жалобно и пискляво заныл Жмурик, — будь человеком, подготовь тётю Марусю к моему появлению.

— Я же тебе сказал — разбирайся сам! — грозно ответил Пенёк.

Жмурик поскулил ещё немного и затих, а Настя и Пенёк пошли к дому. Из будки выскочила огромная собака и с любопытством посмотрела на девушку. Яшка, до этого времени послушно сидевший у Пенька за пазухой, с воем выпрыгнул на землю и побежал к собаке. Та обрадовалась зверьку, как родному, абсолютно не испугавшись его воя.

— Это Фантик, — представил собаку Пенёк.

Оба животных, и огромный Фантик, и маленький Яшка, стали радостно повизгивать и валять друг друга по земле. Причём в этом тандеме Яшка имел главенствующую роль. Он то и дело взбирался на собаку и радостно выдирал у того клоки шерсти, от чего Фантик восторженно лаял.

Веселье животных внезапно прекратилось, так как из леса донеслись громогласные спорящие голоса.

— Да в жизни эту песню никогда так не пели! — вибрировал по всему лесу густой женский бас, в котором Настя узнала голос бабушки.

— Не знаю, в какой дыре ты росла, потому что запев у тебя неправильный!

— Это ты в дыре живёшь, а я почти что в городе!

— Тьху на тебя!

— Бабуля! — Пенёк нежно заулыбался.

На поляне появились обе женщины с лукошками и, увидев драгоценных внучат, кинулись их обнимать.

— Настенька, девочка моя! — плакала Вероника Митрофановна, оглядывая и ощупывая внучку на предмет смертельных ран, — жива!

— Пенёчек! — не уступала в силе чувств вторая бабушка, заграбастав любимое чадо, и подняв на руки, как младенца.

— Чего так долго, мы тут извелись все, вас дожидаясь! Уже стали поговаривать, что с вами беда случилась!

— Вот за ягодами пошли, чтобы отвлечься.

Непонятно с кем согрешила родительница Пенька, но то, что он пошёл не в бабушку, было очевидно. Сия дама была на голову выше Вероники Митрофановны и шире раза в полтора. Одета она была в старинный сарафан, который делал её ещё крупнее, а на груди вполне мог бы уместиться весь Пенёк вместе с Яшкой. Лицо у женщины было приятное, и не имело бы никакого сходства с внуком, но, назло врагам и досужим сплетникам, носы у них были одинакового размера и формы.

Щебечущие бабушки, позабыв лукошки с ягодами, увлекли драгоценных чад в избу. Пенёк хотел было забрать Яшку, но тот уютно устроился на огромном животе Фантика, и мирно дремал.

В избушке всё было в идеальном порядке, как, Настя подозревала, и триста лет назад. Печка-мазанка, самоструганные лавки из цельной сосны, и корыто из сказки «О рыбаке и рыбке». Только оно было целым. На столе — огромный букет полевых цветов в глиняном кувшинчике.

— Как хорошо дома! — блаженно потянулся Пенёк и полез на печь отсыпаться, чувствуя себя в полной безопасности.

Бабушки, между тем, со скоростью света принялись метать на стол домашние разносолы. Когда Настя решила, что ножки стола сейчас упадут под тяжестью еды, метание прекратилось, и девушку усадили за стол.

— А Пенёк? — она повернулась в сторону похрапывания, раздававшегося с печки.

— Пускай поспит.

Во время трапезы Настя рассказала о последних событиях, благоразумно упустив сцену в комнате Александра.

Вероника Митрофановна горестно охала, периодически поглаживая внучку по голове. Бабушка Пенька напряжённо слушала, изредка уточняя некоторые детали.

— Значит, говоришь, Александр называл его Мастером? — задумчиво произнесла она, после непродолжительного молчания, — эх, жаль, не прибила я его, когда была возможность!

— Что мне теперь делать? — Настя с надеждой посмотрела на женщину.

— Здесь тебе бояться нечего. Место надёжное, никто из чужих пройти не сможет.

— Но они ведь не оставят меня в покое! Я не хочу всю жизнь прятаться. Тем более, скоро приедет мама. И ей тоже будет угрожать опасность.

— Это твой крест, милая, не мы его выбираем, но нам его нести. До полнолуния поживёшь здесь, примешь посвящение, если захочешь, и после этого сможешь им противостоять. Я многому могу тебя научить!

— А чего же ты, Маруся, не помогла ей от Серафимы уберечься, чего мне не явилась и не предостерегла? — Настя отметила, что женщины общались как давние подруги.

— Не было необходимости. Серафима ничего плохого ей не делала, только понемногу давала знания. Если б было что — я бы вмешалась.

Из окна повеял ароматный ветерок. Настя повернулась к окну, с наслаждением вдыхая запах хвои, и увидела голодные глаза Жмурика, который уже битый час сидел под окном и, глотая слюну, мысленно ел всё, что было на столе. Девушка подумала, что ещё пол часа, и у него случится язва желудка.

— Можно я пойду покормлю Фантика и Яшку? — спросила она, накладывая еду в тарелку.

— Конечно иди, милая, — улыбнувшись, ответила тётя Маруся, — только они помидоров не едят.

— Это я для себя, — честно сказала Настя.

— Чего ж ты её врать как следует не научила? — попеняла тётя Маруся Веронике Митрофановне.