Ведьмак (пародия) - [44]

Но трое зашибал, пленивших ведьмака, нисколько не опасались, что их увлечение выпивкой приведет к печальным последствиям. Они цедили из Геральта кровь стакан за стаканом, закусывали бычками и все больше и больше косели. Толстый вампир рассказывал о своих похождениях:

- Я, мужики, родом из дыры одной, Румыния называется. Была у нас, тамошних вапирей, традиция - крепко бухать в день Святого Андрея. Соответственно, местное население обязано было очень пугаться, все чесноком натереть - окна, мебель, коров в сарае, и особенно замочную скважину или трубу. Хоть не с моей комплекцией по трубам и скважинам лазать, все равно приятно, когда тебя так шугаются. Значить, иду я как обычно ночью по деревне, в одной руке - вобла, в другой - стакан. Ищу, в какой бы халабуде набраться? Вокруг тишина-а! Все двери да ставни закрыты, и только слышно, как у людишек зубы от страха стучат. Менты тоже все попрятались, участок чесноком вымазали. Ждут, гады, когда я на бровях к склепу поползу, чтоб бабло вымогать, значит. Вдруг гляжу: в одной хате дверь открыта, поет кто-то. И чесноком не пахнет. Это еще что, думаю, за дела? Захожу. Сидит там на табуретке мужик небритый, портки штопает. Кругом бардак, неубрано. "Здорово, говорю, дядя! Смерть твоя пришла." И улыбаюсь, клыки показываю. А этот человечишка наглый такой! "Иди," - говорит, - "нечисть, своей дорогой. Я весь по уши в чесноке, да еще и сожрал полкило. Ничего ты мне не сделаешь." Да как рыгнет чесноком-то! И вааще, разит от него энтим продуктом - страсть! "Так," - говорю, - "Хорошо. Сам ты натерся, а что ж имущество не обработал? Непорядок!" Хмырь тот даже бровью не повел. "Хрен ли мне," - говорит, - "весь дом чесноком натирать? Эдак и на водку не хватит, коли стока чесноком затариваться!" Я вспылил. "Ах, тебе хрен?" - говорю. - "Ладно!" И все, что было в доме в щепки изгрыз. Стул под этим вахлаком, стол, кровать. Занавески, коврики сжевал. Свечки в подсвечниках пооткусывал. Все миски да горшки перемолол. Чугунок вот только сломать не смог - просто как следует погнул зубами. Сам дом евойный уже стал на решето похож, пол и стены дырявые. А какие я в крыше узоры повыгрыз! Тонкая художественная работа по дереву прям. Тут тебе не здесь, смертный, надо было чесноком натирать! Будут теперь вампиров уважать! Смотрю - а вахлаку этому небритому хоть бы хны. Разве что задницей больно треснулся, когда с погрызенного стула падал. "Ты," - говорит, - "пока не помер и вампиром не стал, бобром был, что ли? А дров на зиму заготовить поможешь?" Издевается! Я взъярился, верчусь вокруг него, клыками клацаю, а укусить-то не могу - чеснок. Тут и утро наступило. Обидно мне сделалось - страсть! И я на следующую же ночь, когда Сопряжение Сфер случилось, в этот мир перешел. Невозможно с ними стало, с румынами этими, никакого к высшим расам уважения!

- Между прочим, - поведал лысый вампир, - этот тип теперь в Румынии народный герой. Николае Многотреску его зовут, а кликуха - Вампироборец. Типа родную деревню от упыря избавил.

- Ну ладно, мужики, сообразим еще по одной? - предложил бомжеватый, примериваясь вскрыть Геральту вторую вену.

Вампиры разлили по стаканам еще порцию, чокаясь, заправились и затянули нестройным хором: "Ой, мороз-мороз, не морозь меня-а-а!" Ведьмак способен перенести гораздо большую потерю крови, чем простой смертный, однако тут надежды выжить не было. Поддатая троица собиралась выхлебать пленника до конца. "Прощай, Йеннифэр," - подумал Белый Волк, готовясь к смерти, - "Мало ты расцарапала рожу этому эльфийскому бандиту. Надо было еще и ноги поломать." И тут, в этот трагический момент, выяснилось, что любители халявного бухла кое-что не учли. Перед тем, как спуститься в подземелье, ведьмак принял большое количество разнообразной химии и гомеопатии. Теперь ведьмачьи колдовские эликсиры свободно циркулировали в пищеварительном тракте довольных жизнью упырей. Геральт с интересом посмотрел на своих врагов. С врагами было что-то не то. Они осовело пялились в пространство ненормально суженными зрачками, орали, пели и декламировали каждый что-то свое. Периодически кто-нибудь из них разражался бессмысленным буйным смехом. Конечно, всех вампирят еще в школе учат, что распивать больных СПИДом, ведьмаков и наркоманов опасно. Но кто ж это помнит-то?

- Ты меня уважаешь?! - рявкнул вдруг лысый вампир, схватив за грудки толстого.

- Ува.. уважаю, - хрипло промямлил заплетающимся языком укротитель румынских портняжек.

- А что бычков с головы глотаешь, а не с хвоста? Не уважаешь, значить! - не поверил лысый.

- Ува.. уважаю, - настаивал толстяк, мотая башкой, как лошадь.

Бомжеватый вампир продолжал, раскачиваясь, орать "Ой, мороз-мороз!.." уже по четвертому разу. Голоса и слуха у него не было.

- Не уважаешь, падла! - громко взвизгнул лысый упырь, демонстрируя обломанный клык, и треснул упитанного по башке стаканом.

Толстяк взревел, как пылесос, и полез драться. Примерно минуты две обделенный уважением и невинно оскорбленный валяли друг друга по полу, сокрушая по дороге тарелки и посудины с реактивами. Наконец, лысый сдался и рванул, подвывая, вон из пещеры. Толстяк с расквашенной мордой преследовал его по пятам. На взлете лысого стало рвать - глиссада взмывающего в небеса упыря была обозначена шлейфом соленых рыжиков, коими он закусывал распитие Геральта. Толстяк силился догнать обидчика, нелепо кувыркаясь в воздухе, словно проткнутый воздушный шарик. Белый Волк с надеждой покосился на третьего "собутыльника". Влад Бомжеватый в который уже раз, дирижируя немытыми дланями, умолял не морозить его коня. Внезапно вампир издал радостный вопль, вылил себе на голову масло для бани, в которой Ёлкоглаз проводил нитрование, и тоже зигзагами поскакал на выход. Позже Геральту рассказывали, что чумазый коневод пролетел совсем немного. Через полкилометра Влад вошел в штопор и рухнул в чей-то огород, уничтожив посадки редиски и подорвав все бешеные огурцы в округе. Лысый и толстяк изображали авиационный парад над городом довольно долго. Наконец, румынский вампир зацепился подтяжками за шпиль ратуши и стал вращаться вокруг него, напоминая шмеля на нитке. В общей сложности он провисел на крыше трое суток, строя рожи стражникам и пытаясь с голодухи охотиться на пролетающих ворон, смешно щелкая зубастой пастью. Потом румынский упырь добровольно сдался пожарной команде. Лысый задира к тому моменту уже успел написать в небе рыжиками "Искренне ваш, Аэрофлот!" и с воплями "За императора! Банзай!" протаранить на реке башкой баржу с компостом.