Ведьмак (пародия) - [6]

Йеннифэр не оказалось по тому адресу, который был указан в бубиной записке.

«Переехать они изволили, Ваша милость!» — ответила рыжая рябая служанка на вопрос ведьмака, — «Вот уж неделю как их светлость, чародейка госпожа Йеннифэр, вещи собрать изволили, да и уехали.» «Куда? Может, она говорила здесь кому-нибудь?»

«Да нет, никто и не спрашивал. Все так рады были…» На обгорелых бревнах соседского дома уныло сидел сосед, превращенный в корову, и мусолил сигарету в левом копыте.

Эй, мужик! — окликнул он Геральта, — Огонька не найдется?

Ведьмак помог ему прикурить.

Эх, мать честная, — сосед затянулся, — Надо успеть прежде, чем доярка придет. А то опять орать будет, что молоко куревом пахнет. Хорошо еще, та стервь меня в карпа не превратила… Хрен тогда покуришь.

Ведьмак медленно начал доставать меч. Сосед в образе коровы дернулся и одним махом перескочил через остатки забора. Геральт сунул меч назад в ножны и вскочил в седло. Он знал, что найдет ее. Когда Йеннифэр пропала в прошлый раз, тоже казалось, что уже нет надежды, пока безошибочное чутье не привело ведьмака в рыбацкую таверну.

Там его внимание сразу привлекла могучая особа цвета старого кирпича, одетая в вытертый до блеска камзол из нарвальей кожи — рыбачка с Островов Скеллиге.

Вокруг особы сидела изрядная компания местного кабацкого сброда и с интересом слушала.

…Ну, значицца, слушайте дальше, — вещала кирпично-вытертая тетя, отхлебывая тормозную жидкость из чего-то, выломанного из системы тормозов «Запорожца», — Приплыли мы на устричную отмель, выбираем сети, и вдруг Гудрон, Стурлихина дочка, как взвизгнет во весь голос! У меня аж ухи заложило, а Бензол, Унина дочка, вааще за борт навернулась. Ну, и Мазут перепугалась, потому как уж больно визг был громкий. К тому ж Гудрон наша вопит и пальцем в правый борт тычет. Глядим, а там летит чегой-то по воздуху, да не птица! У меня сердце аж захолонуло, потому как я сразу подумала, что чародейка какая… добро б выворотень али гриф малый. Но это черное чудо тем часом хлюсть в воду! И по воде — шмыг! Прям в наши сети. Запуталося в сетях-то и барахтается, быдто тюлень какой! Тогда мы кучей, сколь нас было, а было нас баб восемь штук, за сеть и давай тягать энто на палубу! Что, думаю, за хрень такая? Одна из баб наших кричит: «Восьминог!», другая «Камбала!» Да только, думаю, какой ж тут восьминог?

С виду-то, вроде, и похоже — они, восьминоги, и темного цвету бывают, но уж больно стреляет синим, верещит, да курвится с угрозами всякими. И, понятно, не камбала энто. У ее, чувырлы той, хоть оба глаза и на одной стороне были, а кто ж когда видал камбалу, чтобы так материлась? Ужо я-то сильна по энтой части, а таких крутых выражений не составляю — образованье не то! Но камбале никакой за мной не поспеть, энто уж точно! — мускулистая рыбачка многозначительно посмотрела на пустую железяку от «Запорожца», давая понять, что кто-то из слушателей должен был бы уже поставить рассказчице еще выпивки.

Геральт опередил дюжего матроса, вздумавшего поухаживать за островитянкой и подсовывавшего свой флакон одеколона, и налил для дамы в свою галошу чистый спирт. Рыбачка с Островов Скеллиге воодушевилась.

Ну, — продолжала она, — Думаю, может, угорь то костяной, ан нет! Из сети-то шипит, пар идет, и воняет — страсть, хоть с баркаса в море прыгай! Нешто угорь так напакостить может? Нет, говорю, чародейка энто! И верно: чаровница Йеннифэр из Венгерберга там оказалась! Не то, сказывают, цунами включила и вот, принесло ее в наши сети, да на нашу голову. Лежит, понимаешь, сама в сетях, шипит, ругается, дымы цветные пущает, да ужас как опасно волшебствует. И разъярена-то так, что и сказать нельзя! Ну, я думаю: никак лопнет сейчас со злости-то, все забрызгает, а нам потом баркас отмывать! А во рте ее — лосось, в котором, чтоб я так здорова была, сорок два с половиной фунта весом, не мене…

Никто из слушателей не комментировал и не выражал недоверия, хотя факт поимки лосося такого поразительного размера не помнили даже самые старшие из них.

Ее звали Йеннифэр? — тут же переспросил ведьмак, — Где она сейчас?

Погодь! — недовольно оборвал его матрос, подносивший одеколон, — Как она чего говорить-то могла с лососем во рте?

Как, как! — рыбачка Скеллиге недоверчиво покосилась на человека, не понимающего элементарных вещей, — Ясно, что она сперва не говорила, мычала только. А потом как энтим вшивым лососем в меня плюнула, я чуть с баркаса в море ко всем чертям не слетела! — дама показала руку в гипсе, — И грозит, значицца, и чародействует, всем нам обещает, что мужья нас бросят, помидоры наши завянут, и ваще, орет, всех вас в крыс превращу. Ну, в первое я не поверила — уж лет десять жду, кто б на моего болвана позарился, да все без толку. Но вот все остальное мне ужо совсем не по нраву было! Вот, думаю, влипли так влипли!

Народ неодобрительно покивал и поворчал с пониманием — знаем, мол, этих чародеев! По кругу пошел большой кувшин с пивом. Служанка принесла еще громадную миску зелени и стопку рыбных консервов.

И что ж вы делать-то стали? — испугано спросил кто-то.

Что, что! Знамо дело, Мазут, Каренина дочка, подцепила сеть багром, а я здоровой рукой, веслом — бац, бац! И в трюм ее, а потом вместе с рыбой на завод сдали!