Ведьма. Право на тайну - [21]

— Я распоряжусь, чтобы тебе приготовили успокаивающий чай, — первым заговорил Скорпион, видя, что я не спешу с ответом.

— И пусть разбавят его чем-то горячительным. Судя по ее виду, горячительного там должно быть больше, чем чая, — протянула Джиллиан, внимательней посмотрев на меня. Когда первое ее волнение улеглось, и Саммерс поняла, что я не ранена, они с Нордом поменялись местами. Старший Хранитель вышел, а подруга тщательно осмотрела комнату, вертя головой. Я сразу же поняла, кого она ищет. Точно не Хану, свернувшуюся на кушетке.

— Идем-ка, умоемся, — вместо ожидаемого вопроса выдала Джил. Она поняла. Если не все произошедшее, то суть уловила точно. — Давай-давай, поднимайся.

Саммерс потянула меня за руки, и я поддалась, соскальзывая на пол. Словно чувствуя, что я сейчас перекати-поле: то в одну сторону, то в другую под ветрами мыслей, Джиллиан обняла меня одной рукой за плечи и отконвоировала в ванную, до самой раковины.

Отражение в зеркале над ней было жутким. На лице ни одного не опухшего или не покрасневшего клочка кожи. Лихорадочно блестящие глаза, под, словно ужаленными пчелами, веками, трясущиеся губы…

Джиллиан открыла кран, и я наклонилась, с облегчением уходя из-под неверящего взгляда отражения. Все верно. Ни оно, ни, тем более, я, до сих пор не осознали происходящее.

Минут десять потратилось на попытки приведения себя в порядок. Не особо успешные, но хотя бы с носа течь перестало. Вернувшись в комнату, Джил достала из шкафа черную теплую пижаму с белыми кошачьими лапами, свой прошлый подарок мне на день рождения.

— Вот. Сейчас ты переоденешься в эту очаровательную пижаму, а я надену вот это, — она показала мне мои же тренировочные шорты и длинную футболку. — Потом мы залезем в кровать, под одеяло, и я буду следить, чтобы ты выпила всю кружку вон той ароматной жидкости, сготовленной, несомненно, кем-то из Чаек. Только они умеют так заваривать, чтобы не было ни пенки, ни сушеной растительности, плавающей на поверхности.

Уяснив план, я приступила к его выполнению, сосредоточившись на расстегивании пуговиц. Нелегкое дело, потому как уже через секунду все расплылось перед глазами, стоило только вспомнить, что это было работой Драгона — освобождать меня от одежды.

Больше всего он обожал стягивать с меня рубашку, обнажать спину и целовать каждый шрам, доказывая, что это не уродство, а показатели храбрости и выносливости. Его горячие губы скользили по выпуклой шершавой коже, запуская мурашки по всему телу, и бархатное мурчанье…

— Ну-ну, иди сюда, милая, — забормотала Джиллиан, крепко обнимая меня, когда, опустив руки, я просто позволила рыданиям снова сотрясать меня.

Джил помогла мне переодеться и устроила в кровати полулежа, подавая успокаивающий отвар. Сев напротив, по-турецки, она тихо убеждала меня в необходимости выпить содержимое кружки.

— Он ушел, — выдохнула я после третьего глотка, уронив слезинку в чай. — Оставил письмо. Джил я… Не понимаю… За что так больно? За что так подло? За что так…

— Выговорись, Ри, — подбодрила меня Джиллиан. — Я не знаю, будет ли тебе от этого легче, но не пытайся сдерживать слезы или рыдания. Лучше все сразу, чем по порциям и с интервалом. Поверь.

И я выговорилась, не забывая цедить отвар, правда, то и дело прерываясь на сморкание в бумажные салфетки, где-то раздобытые Джиллиан. Я думала о Драгоне, где он сейчас, как посмел решить все в одиночку, о его постскриптуме, о всем хорошем, что между нами было, о своей тоске и горечи, об острой физической потребности увидеть его и ощутить вокруг себя огненные сильные руки, нисколько не ослабшей за все это время… Так много всего и так мало меня одной на осмысление этого.

Стоило только закрыть глаза, и в темноте, перед внутренним взором всплывало его смуглое лицо с ярко сверкающими янтарными глазами в обрамлении черных пушистых ресниц.

— Он прощался тогда, — прошептала я Джиллиан.

Саммерс лежала со мной под одеялом, обнимая за пояс и плечи, положив подбородок мне на макушку так, что говорила и хлюпала я ей в шею.

— Когда? — не поняла подруга, утешающе погладив меня по спине.

— Когда мы отправлялись на Совет, в тронном зале. Он прощался со мной. Наверное, он давно думал о том, как это сделать, и вот подвернулся удобный во всех отношениях случай, — хрипло пояснила я, глядя в темноту спальни. На поселение уже опустилась ночь, но я чувствовала, что снег все еще идет. Чувствовала, как саму себя. — А я даже ничего не заметила. Дура.

Сейчас-то я отлично вспомнила муку на его лице. То, с какой силой он обнял меня, то, как смотрел.

— Прекрати. Любой, кто видел вас двоих вместе оставался в полной уверенности, что вы без ума друг от друга. Он… Это же видно в письме. Он ушел, потому что любит тебя и не хочет, чтобы у тебя были проблемы.

— Это нечестно, — задыхаясь, возразила я. — У него нет права решать за нас двоих! Не было… Я… Плевать мне, что они там все думают и насколько недовольны! Я просто… Я люблю его, а он… Ушел.

Даже думать об этом было больно. Произносить же вслух… Словно резать себя на кусочки. Мне хотелось сбежать от себя куда подальше, но это было невозможно. Как и терпеть.