— Ну, помню… было такое… — пребывая в крайнем замешательстве, выдавил Прохор, и под ложечкой у него вдруг противно засосало.
В последнее время в Черемшицах уже давно никто не видел ополоумевшую Марылю. Думали, сгинула где-то на топях, а она вот оказывается куда забралась! «Видать, не совсем, окаянная, умом тронулась! Вот вцепилась, стерва!» — в ужасе думал Прохор.
— Так правильно и поступили, что надумали сюда перебраться. Марылька-то — девка смелая. После отмены панской власти над нами одна добралась сюда. И как ты её одну отпустил? А про тебя сказала, что тоже скоро придёшь… после сева…
Глядя, как ещё больше изменился в лице сын, мать вдруг осеклась. Поняв по его облику, что здесь что-то не так, она и вовсе не знала как быть. В растерянном недоумении глянув на хату, Агафья, словно оправдываясь, неожиданно проронила:
— А вот и сама Марылька… Скоро уж и рожать ей…
Прохор обернулся и… не поверил своим глазам! В тёмном проеме открытой двери батьковской хаты стояла… Янинка!!! Милая, желанная и любимая Янинка! И как бы прося прощения за свою дерзкую вольность, она виновато улыбалась, при этом глаза её непроизвольно начали тонуть в слезах — в слезах счастья.
А на груди девушки тёплым светом мирно поблескивал необычный крестик-оберег…
