Ведьма Дивнозёрья - [7]

Коловерша по имени Пушок, похожий одновременно на сову и на кошку, достался Тайке в наследство от бабки. Недавно он обрел способность говорить (вернее, это Тайка научилась его понимать) и теперь вовсю показывал скверный характер:

— Очумела? — Коловерша нарезал круги по комнате. — Там что-то воет, а мы туда пойдем? Еще и ночью! А вдруг это оборотень?

— Не ори. Мы одним глазком посмотрим. Я же обещала. — Тайка показала коловерше яблоко, но тот даже не взглянул на лакомство: пришлось есть самой.

— Обещала она! — Пушок приземлился, клацнув совиными когтями по столешнице. — Пожалела Сеньку. Взгляни на него, Тая, он же бомж! Опустившийся элемент.

— Где ты таких слов нахватался? — ахнула Тайка.

— Думаешь, я газеты к себе в гнездо ношу, чтобы на них спать?

— А разве у тебя есть гнездо?

В круглых желтых глазах Пушка мелькнуло негодование. Он захлопал крыльями.

— Я не пойду, ясно? И тебя не пущу. Ишь, смелая выискалась! Загрызет тебя оборотень, что тогда?

— Подавится, — усмехнулась Тайка. — У меня обереги есть. И ножик серебряный.

— Но-ожик, — коловерша фыркнул. — А у него когти — во! Больше моих.

Для наглядности он поднял лапу, но Тайка не испугалась:

— Все равно пойду. С тобой или без тебя!

— Ну и дура, — Пушок перепорхнул на печку, а Тайка в сердцах запустила в него огрызком яблока, но промахнулась.

Вдруг раздался осторожный стук, и в приоткрытую дверь заглянула соседская девочка Аленка. Тоненькая, тихая, с двумя торчащими светлыми косицами и конопатым носом. Ей недавно исполнилось восемь, и этой осенью Аленка опять собиралась в первый класс: прошлый год пришлось пропустить из-за частых болезней.

— Можно? Мама сказала к тебе пойти…

— И что надо твоей маме? — Тайка припомнила вечно уставшую седую женщину с грустными глазами.

Соседи жили бедно. Аленка была поздним ребенком, да к тому же росла без отца… Друзей у нее тоже не водилось, только овчарка по имени Джульетта. Кстати, а где она?

— Не маме, — девочка шмыгнула носом, — мне. Джулька пропала. Всю деревню обыскали — нигде нет. Найди ее, пожалуйста. Ты ж ведьма!

Она протянула на ладошке золотые сережки-колечки — самое дорогое, что у нее было. Тайка, конечно же, не взяла.

— Давно пропала-то?

— Да уж три дня назад. — Губы девочки задрожали. — Мама говорила, мол, вернется. А теперь говорит, давай новую собаку заведем, а другую я не хочу. Джулька, когда я болела, под окнами больницы ночевала, а как-то даже в окно влезла и нарычала на доктора, который мне уколы делал. Она мой друг. Разве друзей бросают?

— Песье племя! Терпеть их не могу, — Пушок яростно завозился за печкой.

Аленка, разумеется, слов не разобрала, а вот Тайке захотелось его стукнуть. Ну чего он лезет?

— Конечно, не бросают. Я найду твою Джулю, обещаю.

Она дождалась, пока девочка уйдет, и — бэ-э-э — показала Пушку язык.

* * *

Идти ночью к заброшенному дому в одиночку было боязно. А не идти — стыдно.

Тайка еще не успела добраться до покосившегося забора, как на ее плечо бесшумно спланировал коловерша.

— Фу, ну и напугал!

Пушок появился очень кстати: ноги тут же перестали подкашиваться, и темнота уже не казалась такой непроглядной.

— Одну не пущу, — коловерша встопорщил перья. — Должен же кто-то хранить хранительницу, ну?

— Спасибо, родной, — Тайка пригладила хохолок на его голове. — Тише, мы почти на месте…

Окна заброшенного дома были темны. Открытые ставни поскрипывали от ветра, в заросшем саду кто-то шуршал и перешептывался (хотелось верить, что мыши), под ногами хрустел гравий… Тайка сжала оберег в кулаке и вошла в сад. Пушок тихонько ухнул, впиваясь когтями в ее плечо.

— Больно же, — Тайка шлепнула его по лапам, и коловерша ослабил хватку.

У них за спиной с треском захлопнулась калитка.

— Пойдем домой, а? — заворкотал Пушок, щекоча усами Тайкино ухо. — Нет тут никого. Ау-у-у? Видишь, не отзываются.

Порыв ветра громыхнул заржавевшей кровлей, с крыши посыпались прошлогодние листья, запахло гнилью и грибницей.

Тайка ухватилась за замшелый наличник, приподнялась на цыпочки, чтобы заглянуть в окно, и ахнула: внутри в кромешной темноте что-то белело.

— Наверное, простыню сушат, — Пушок прижался к Тайкиной щеке.

В заброшенном доме. Простыню. Ну, конечно.

Пока Тайка думала, как бы сострить, белое марево обрело очертания женской фигуры с темными провалами вместо глаз. Слишком широкий для человека рот скривился в ухмылке. Тайка сглотнула.

— А-а-а, привидение!!! — Коловерша сорвался с ее плеча.

Подгнивший наличник треснул, и Тайка с размаху шлепнулась в крапиву.

Белая фигура захихикала, протягивая к ним руки, и в этот самый миг раздался тоскливый протяжный вой, похожий на собачий или волчий.

— Оборотень!!! — Пушок заметался, роняя перья.

Тайка не стала оглядываться: выскочила из крапивы и припустила бегом, до самого дома не переводя дух.

Вот тебе и ведьма-хранительница.

* * *

— Никак Марьянку встретили? — Умытый, приодетый и надушенный одеколоном Арсений улыбался во весь рот.

Тайка медленно подняла голову от бабкиных тетрадок. Ее и без того темные глазищи почернели.

— Твоя знакомая?

— А то ж! Марьянка-вытьянка. Давно со мною живет. Замуж звал даже — не идет.

Тайка в сердцах захлопнула тетрадку. Вытьянка, конечно же! Беспокойный дух. Умеет пугать, но настоящего вреда причинить не может. За позорное бегство стало совсем стыдно.