Вечный слушатель - [15]

Шрифт
Интервал

Оказалась для меня!
Между тем из-под огня
Оттащил меня все тот же Ганга Дин!
А рядом: Дин! Дин! Дин!
Что ж орешь ты, подыхающий кретин?
Ясно, пуля в селезенке,
Но взывает голос тонкий:
Ради Бога, Ради Бога, Ганга Дин!
Он меня к носилкам нес,
Грянул выстрел — водонос
Умер с подлинным достоинством мужчин,
Лишь сказал тихонько мне:
«Я надеюсь, ты вполне
Был водой доволен» — славный Ганга Дин.
Ведь и я к чертям пойду:
Знаю, встретимся в аду,
Где без разницы — кто раб, кто господин;
Но поилка наш горазд:
Он и там хлеьбнуть мне даст,
Грешных душ слуга надежный, Ганга Дин!
Да уж — Дин! Дин! Дин!
Посиневший от натуги Ганга Дин,
Пред тобой винюсь во многом,
И готов поклсться Богом:
Ты честней меня и лучше, Ганга Дин!

Шиллинг в день

Я старый О'Келли, мне зорю пропели
И Дублин и Дели — с фортов и с фронтов, —
Гонконг, Равалпинди,
На Ганге, на Инде,
И вот я готов: у последних… портов.
Чума и проказа, тюрьма и зараза,
Порой от приказа — мозги набекрень,
Но стар я и болен,
И вот я уволен,
Мой кошт хлебосолен: по шиллингу в день.
Хор: Да, за шиллинг в день
Расстараться не лень!
Как его выслужить — шиллинг-то в день?
Рехнешься на месте — скажу честь по чести, —
Как вспомню о вести: на флангах — шиит,
Он с фронта, он с тыла!
И сердце застыло;
Без разницы было, что буду убит.
Ну что ж, вероятно, жене неприятно,
Чтобы мне, господа,
Не стоять в холода
Возле биржи труда, — не возьмете ль в курьеры?
Общий хор: Зачислить в курьеры:
О, счастье без меры, —
Вот старший сержант — он зачислен в курьеры!
На него взгляни,
Все помяни,
До воинской пенсии вплоть —
ГОСПОДЬ, КОРОЛЕВУ ХРАНИ!

Шива и кузнечик

Шива, сеятель злаков, гонитель небесных туч,
В наидревнейшие годы грозен был и могуч,
Он назначил каждому участь, работу и пищу деля,
Не позабыл никого, от нищего до короля.
Все он создал — Шива-Охранитель,
Бог великий! Бог великий! Все он сотворил:
Колючки для верблюдов и сено для коров,
Материнское сердце — лишь для тебя; спи сынок мой,
и будь здоров.
Пшеницу дал он богатым и просо дал беднякам,
Ходящим за подаяньем — отбросы и рваный хлам,
Пусть бык достанется тигру, стервятнику — падаль глотать,
Бездомным волкам назначил с голоду кости глодать.
Никто не вознесся слишком, никто не остался наг.
Стояла Парвати рядом, следя за раздачей благ.
Подурачить решила Шиву — то-то смеху будет, гляди! —
И маленького кузнечика спрятала на груди.
Закончен раздел; богиня спросила, скрывая смех:
«Властелин миллионов ртов, накормил ли ты вправду всех?»
Шива, смеясь, ответил: «Раздача благ — позади.
Сыт даже тот, которого спрятала ты на груди».
Богиня достала кузнечика — был слишком ясен намек.
Увидела: Меньший из Меньших грызет зеленый листок.
Пара Парвати перед Шивой, не подъемля в молитве глаз:
В самом деле бог напитал все живое в единый час.
Все он создал — Шива-охранитель,
Бог великий! Бог великий! Все он сотворил:
Колючки для верблюдов и сено для коров,
Материнское сердце — лишь для тебя; спи сынок мой,
и будь здоров.

Напутствие

КОЛЬ УДАЛОСЬ МНЕ ВАМ ПОМОЧЬ
И ПОЗАБАВИТЬ ВАС —
ТО ПУСТЬ ТЕПЕРЬ КОСНЕТСЯ НОЧЬ
МОИХ УСТАЛЫХ ГЛАЗ.
НО ЕСЛИ Б СНОВА В ТИШИНЕ
ПРЕД ВАМИ Я ВОЗНИК —
ТО ВОПРОШАЙТЕ ОБО МНЕ
ЛИШЬ У МОИХ ЖЕ КНИГ/

Из поэтов Ирландии

Уильям Батлер Иейтс

(1865–1939)

Размышления во время гражданской войны

I
Родовые усадьбы
В богатом доме, средь куртин в цвету,
Вблизи холмов, вблизи тенистой рощи,
Жизнь бьет ключом, отринув суету,
Лиясь, как дождь, пока достанет мощи,
Расплескиваясь, рвется в высоту,
Чредует формы посложней, попроще,
Меняясь в них, дабы ценой любой
Не стать машиною, не стать рабой.
Мечты! Но и Гомеру бы, похоже,
Не петь, коль скоро бы не знать ему
Мерцанья черных янтарей, — и все же
Привычно думать нашему уму
О раковинах на прибрежном ложе,
С отливом не вернувшихся во тьму
Глубин, что и они когда-то были
Наследственною мерой изобилий.
Жестокий человек и деловой
Назначил зодчим, столь же деловитым,
Исполнить в камне план заветный свой:
На диво всем потомкам-сибаритам
Воздвигнуть символ чести родовой.
Но от мышей спастись ли даже плитам?
Десятилетья минут — и, глядишь,
Наследник мраморов — всего лишь мышь.
Но что, коль этот парк, где крик павлинов
Ночной порой звучит среди террас,
И где Юнона, склепный свод покинув,
Богам лужаек зрима каждый час,
Где посреди древесных исполинов
Дается нам отдохновенье глаз —
Что, если все, что здесь доступно въяве,
Замена нашей гордости и славе?
Что, если герб, взирающий с дверей,
Гнездо традиций, древних и упрямых,
Блуждание вдоль зал и галерей,
Портреты предков в золоченых рамах,
Достоинство семейных алтарей.
Покоящихся в вечных фимиамах —
Что, если цели нет у них иной:
Заменой быть для гордости больной?
II
Мой дом
Седая древность башни и моста,
Старинный дом в кругу оград просторном,
Кремнистая земля;
Символика цветущего куста
Меж вязами и одичалым терном;
Ветр зашумит, суля
Часы дождя и хлада,
И промелькнет на миг
Взволнованный кулик,
Заслыша топот и мычанье стада.
Ступени, свод, камин, бумажный лист,
Исписанный, холодный подоконник.
Да, в комнате такой
Виденье облекал панегирист,
Певец «Иль Пенсерозо» и платоник,
Туманною строкой,
И было въяве зримо,
Как, робко трепеща,
Полночная свеща
В окне мерцала всем, бредущим мимо.
Здесь кров для двух людей. Один сумел
Собрать вооруженных два десятка,

Еще от автора Ингеборг Бахман
Коммунисты

Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его. Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона.


Малина

Австрийская писательница Ингеборг Бахман прожила недолгую жизнь, но ее замечательные произведения — стихи и проза, — переведенные на многие языки, поставили ее в ряд выдающихся писателей XX века. Роман «Малина», написанный от первого лица, это взволнованный рассказ о незаурядной женщине, оказавшейся в неразрешимом конфликте со своим временем, со своим возлюбленным и сама с собой. Один критик сказал об этом произведении, что в нем отразились все бедствия и катастрофы XX века.


Страстная неделя

В романе всего одна мартовская неделя 1815 года, но по существу в нем полтора столетия; читателю рассказано о последующих судьбах всех исторических персонажей — Фредерика Дежоржа, участника восстания 1830 года, генерала Фавье, сражавшегося за освобождение Греции вместе с лордом Байроном, маршала Бертье, трагически метавшегося между враждующими лагерями до последнего своего часа — часа самоубийства.Сквозь «Страстную неделю» просвечивают и эпизоды истории XX века — финал первой мировой войны и знакомство юного Арагона с шахтерами Саарбрюкена, забастовки шоферов такси эпохи Народного фронта, горестное отступление французских армий перед лавиной фашистского вермахта.Эта книга не является историческим романом.


Стихотворения и поэмы

Более полувека продолжался творческий путь одного из основоположников советской поэзии Павла Григорьевича Антокольского (1896–1978). Велико и разнообразно поэтическое наследие Антокольского, заслуженно снискавшего репутацию мастера поэтического слова, тонкого поэта-лирика. Заметными вехами в развитии советской поэзии стали его поэмы «Франсуа Вийон», «Сын», книги лирики «Высокое напряжение», «Четвертое измерение», «Ночной смотр», «Конец века». Антокольский был также выдающимся переводчиком французской поэзии и поэзии народов Советского Союза.


Молодые люди

В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).


Римские свидания

В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).


Рекомендуем почитать
Путешествие в Тану

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Современное состояние Великой России, или Московии

Трактат Иржи Давида «Современное состояние Великой России, или Московии» показывает жизнь Русского государства последних лет правления царевны Софьи Алексеевны так, как эта жизнь представлялась иностранцу, наблюдавшему ее в течение трех лет. Кто же такой Иржи Давид, когда и для чего прибыл он в Россию?


Злополучный скиталец, или Жизнь Джека Уилтона

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Окассен и Николетта

Небольшая повесть «Окассен и Николетта» ("Aucassin et Nicolette") возникла, по-видимому, в первой трети XIII столетия на северо-западе Франции, в Пикардии, в районе Арраса. Повесть сохранилась в единственной рукописи парижской Национальной библиотеки. Повесть «Окассен и Николетта» явилась предметом немалого числа исследований и нескольких научных изданий. Переводилась повесть и на современный французский язык, и на другие языки. По-русски впервые напечатана, в переводе М. Ливеровской, в 1914 г. в журнале «Русская мысль», кн.


О Торстейне Морозе

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Крымское ханство

Тунманн (Johann Erich Tunmann, 1746–1778) — шведский историк. В 1769 г. за "De origine Billungorum" получил степень магистра в Грейфсвальде. Затем состоял профессором красноречия и философии в Галльском унив. Напечатал на немецком яз.: "Unters uchungen u" ber d. aelt. Gesch. d. nordisch. Volker" (Б., 1772), "Die letzten Jahre Antiochus Hierax" (1775), "Die Entdeckung Americas von den Normannen" (1776). Кроме того, Т. принадлежат два труда: о крымских государствах (в Бюшинговой географии) и о народах Вост. Европы: болгарах, хазарах, венграх, валахах, албанцах и др.Текст воспроизведен по изданию: Тунманн.


100 стихотворений о любви

Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».