Белые, замерзшие крупинки снега безжалостно сыпались с темно-серого неба, яростно хлестая по окнам.
Джулиана со вздохом откинулась назад.
– Бедняга, – сочувственно подумала она о вознице.
Она едва различала его крики на лошадей между порывами ветра.
– Как он видит дорогу? Вдобавок он, наверное, замерз.
Не успела она подумать, как экипаж резко остановился. От внезапного толчка она чуть не упала с сидения. Джулиана попыталась выпрямиться. Дверь распахнулась, и она увидела возницу. Обмотанный вокруг головы шарф и плечи были в инее. Он сдвинул с губ шарф и мрачно посмотрел на нее.
– Не знаю, мисс, как я смогу ехать дальше. Мы уже на полпути к Трентону, но даю голову на отсечение, не знаю, как мы туда доберемся.
Он помолчал, шмыгнул носом, затем вытер его рукавицей.
– По правде говоря, надо повернуть назад. Иначе попадем в большую беду. Не знаю, как поступить. Что вы скажете?
Джулиана смотрела на него. Он с нетерпением ждал ответа. Она не могла поверить, что впервые в жизни ее спросили, как поступить.
– Я… я не знаю… как быть. Боюсь ошибиться, – заикалась она. – Примите решение сами. Ведь вы и раньше ездили здесь.
– Это ни о чем не говорит, – пробурчал старик и задумчиво покачал головой. – Я никогда не попадал в такой буран. – Он снова шмыгнул носом, потер глаза и сказал, что, наверное, надо ехать вперед. – Я не знаю, что впереди, но точно знаю, что сзади.
Возница полез на свое место и тряхнул поводьями. Экипаж заскрипел. Усталые лошади продолжили путь, а Джулиана снова откинулась на спинку сидения и облегченно вздохнула. Ей не хотелось возвращаться в ненавистную Филадельфию.
Следующие два часа лошади еле тащились вперед. Едва различимый диск солнца все больше клонился на запад, а буран не ослабевал. Джулиана изрядно проголодалась. Она утешала себя мыслью, что Джон и Айва еще не успеют пообедать до того, как экипаж прибудет в Трентон. Если она пропустит обед, ей вряд ли что останется.
Она с тоской вспомнила о куске яблочного пирога, оставленного ею утром в спальне. Вдруг от резкого удара карета остановилась, и испуганно заржали лошади.
В голосе закричавшего на перепуганных лошадей старика она услышала ужас.
Дрожа всем телом, Джулиана осторожно приоткрыла дверь со своей стороны. Порыв ветра, обдавший ее, вырвал дверцу из рук и с силой снова хлопнул. От испуга она застыла на месте, когда увидела, что одним краем карета висит над глубоким ущельем. Колесо бешено крутилось в воздухе.
Кровь стучала в висках. Джулиана решила одно: ей как-то нужно выбраться. В любой момент они могли полететь в разверзшуюся пропасть. Едва дыша, она медленно и осторожно стала передвигаться на другую сторону кареты. Ее пальцы нащупали ручку дверцы. Попытка открыть ее была безрезультатной. На лице появилась испарина; ее охватила паника. Она была заперта и в любую секунду может сорваться в ущелье. В отчаянии Джулиана стала пытаться снова открыть дверь, удерживая крик, рвущийся из груди.
Внезапно дверца распахнулась. Она облегченно перевела дыхание. Из-за охватившего ее страха она ворочала ручку в другую сторону. Джулиана собрала все силы, открывая тяжелую дверцу кареты навстречу неистовому ветру. Наконец ей удалось это сделать. Раскачиваясь на ступеньке, она соображала, куда выпрыгнуть в этой густой снежной пелене, поглотившей все вокруг.
У нее оставалось мало времени для размышлений, карета начала медленно съезжать вниз. Джулиана крепко зажмурилась и прыгнула. Едва она оттолкнулась от подножки, вся громадина опрокинулась вниз. Она знала, что если ей повезет остаться в живых, она уже никогда не сможет забыть это жуткое ржанье лошадей и крики возницы, падавшего в ущелье.
– Помолюсь за него, – подсознательно пронеслось у нее в мозгу. – Сейчас нужно отсюда выбираться.
При помощи обледеневшей сосновой ветки она кое-как встала на ноги. Казалось, все вокруг нее пляшет. Постояв несколько минут, пока не прошло головокружение, она стала прокладывать себе путь в наступающих сумерках. Никаких признаков дороги не было.
– Ничего удивительного, что возница ехал куда придется, – прошептала она, соображая, что делать дальше.
Джулиана решила взобраться выше и осмотреться. Все напрасно: кроме деревьев и сугробов ничего не было видно.
– Должно быть, я иду не туда, – молча сказала она себе и свернула вправо. Через несколько шагов она споткнулась, едва не просмотрев узкую тропку, еле различимую среди снега.
– Слава богу, – выговорила она, переводя дыхание. – Тропинка всегда куда-нибудь выведет.
Она пошла по узкой извивающейся среди деревьев дорожке, молитвенно приговаривая:
– Только бы дойти до ее конца раньше, чем стемнеет.
Ей казалось, что она идет уже много часов, тяжелые ветки со снегом били по лицу. Промокшие шаль и верхняя одежда холодным обручем стягивали ноги.
В мозгу билась одна мысль: быстрее, скоро будет темно. До полной темноты надо найти кого-то.
Вдруг она оцепенела от жуткого волчьего воя и сразу остановилась. Затем она, как пружина, распрямилась и опрометью бросилась сквозь быстро сгущающуюся темноту. Казалось, ее сердце выскочит из груди. Несколько раз ветки деревьев цепляли ее, и она падала на снег, но продолжала ползти вперед. Когда поднялась на ноги, снова раздался волчий вой.
