— Мы были так счастливы однажды, что счастья просто больше не осталось. У нас осталась только боль. И теперь мы хотим испытать ее в один прием.
— В один прием? — повторил он горько. — А как же последние восемь… — Он резко остановился и в отчаянии запустил руки в волосы. — Я бы хотел найти слова, чтобы выразить то, что я чувствую.
— Мне кажется, я знаю, — сказала она, вздохнув. — Мало любви, много ненависти. И ненависть так сильна, что заслоняет собой все другие чувства.
Его лицо застыло.
— Ты понимаешь, что описала свои собственные чувства?
Она хотела сказать, что не может ненавидеть его. Какую бы боль он ей ни причинил. Но не сказала. Рико был слишком опасным, слишком сильным. Она должна быть начеку.
— Хорошо, может, ты и прав, — сказала она в конце концов.
— И мы оба знаем это, — добавил он. И снова превратился в вежливого знакомого. — Пожалуйста, прими мои наилучшие пожелания по случаю твоего выступления сегодня ночью. «Ла Дольче Ноте» очень горд тем, что ты выступаешь в нем. — Он коротко поклонился ей и ушел.
Оркестр перестал играть и уступал место кабаре. Сперва танцоры, затем Беппе со старыми песнями, потом пародисты, а в конце…
«Леди и джентльмены, позвольте представить вам всемирно известную певицу, нашу сенсацию. Джули Хэллэм!»
Джули появилась на сцене, стараясь сосредоточиться на предстоящем выступлении. Прожекторы осветили ее, и она ослепительно улыбнулась публике. И начала петь прежде, чем стихли аплодисменты.
Она выбрала очень сложную песню для начала, чтобы продемонстрировать все возможности своего голоса. Она овладела вниманием публики, и, когда закончила, аплодисменты были громкими и продолжительными. Это было хорошим знаком.
Затем она запела медленную любовную балладу, и все слушали, боясь нарушить очарование музыки неосторожным движением. Следующая песня была веселой и предназначалась для танца. Ее глаза искрились смехом, а ноги отбивали такт, поднимая настроение у слушателей. Аплодисменты были еще громче, чем раньше.
После третьей песни на минуту зажгли свет, и опоздавшие прошли к своим столикам. Джули воспользовалась перерывом, чтобы поболтать со зрителями на безупречном итальянском. Это помогло ей установить более тесную эмоциональную связь с публикой. Кто-то закричал «Bellissima!»
Смеясь, Джули помахала поклоннику, «Grasie, signore».
Когда-то Пэтси Браун могла только мечтать о таком общении с аудиторией. Теперь все это было реальностью. Она излучала волшебную власть таланта, демонстрировала высоты мастерства певицы и купалась в лучах славы и всеобщем обожании.
Ей не нужно было видеть Рико, она и так ощущала его присутствие. Она знала, что его взгляд был прикован к ней.
Свет снова погас, и Джули продолжала выступление, делая лишь небольшие паузы, чтобы восстановить дыхание и пошутить со зрителями, которые были просто очарованы ею.
Потом она замолчала, показывая знаком, что ждет молчания и от публики. Когда восхищенный шепот и хлопки стихли, она запела низким, хрипловатым голосом песню, предназначенную только для одного мужчины во всем мире.
Что случилось с моим сердцем?
Я пытаюсь сохранить его,
Но ты пробился через преграды
И украл его.
Пожалуйста, береги его.
У меня нет другого сердца, чтобы отдать…
Сегодня в ее голосе слышались необыкновенные страсть и глубина. Искушенные посетители клуба заволновались. Утраченная первая любовь, мучительное сознание того, «как это могло быть» и то что «слишком поздно», было знакомо многим. Просто, вращаясь в высшем свете, они растратили свои лучшие чувства, но песня напомнила им о них и затронула скрытые струны в их сердцах.
Рико тоже нервничал. Ему казалось, что она играет с ним, напоминая ему о прошлом, показывая, как безвозвратно оно ушло. От боли он крепко сжал руки. Он испугался собственной слабости. Она была его врагом, но она могла заставить его забыть обо всем, кроме того, как сильно он хочет обладать ею. Гнев вспыхнул в нем. Гнев на нее, но прежде всего — на самого себя.
Зрители аплодировали стоя. Прежде чем Джули покинула сцену, Рико встал и протянул ей руку, безмолвно приказывая принять ее. Она послушалась.
— Я обещал вам самое лучшее, — объявил Рико, когда свет снова вспыхнул. — И выполнил обещание. — Он театрально поцеловал Джули. — Ты великолепна!
Официант протянул розу. Это была темно-красная роза, самая прекрасная из всех, что вручил ее Джули. Публика зааплодировала. Она приняла цветок со сдержанной улыбкой.
Он провел ее к столику и усадил рядом с собой. Сальваторе Бароно наклонился к Джули через столик, обдав ее парами бренди.
— Эй, Рико, представь меня своей миленькой подружке!
Он был старше, чем выглядел на экране, и казался нездоровым и потрепанным жизнью. Джули вежливо поприветствовала его, но отвергла приглашение присесть рядом. Она не хотела вдыхать пары алкоголя.
Оркестр начал играть танцевальную музыку. Свет снова погас, погрузив клуб в необходимую парочкам атмосферу интимности. Бароно протянул руку Джули.
— Мы танцуем! — объявил он так мелодраматично, что она засмеялась.
— Пожалуйста, простите, — тихо сказала она, — но я устала после концерта.
Повернувшись к Мариэлле, он протянул руку ей и сказал: «Мы танцуем!» — тем же мелодраматическим тоном.
