Вечный Египет - [53]

В 1903 году Мухаммед Абдо, в то время шейх Аль-Азхара, своим авторитетом снял полузапрет на изобразительное искусство и подчеркнул его положительные стороны.

Вслед за ним должное изобразительному искусству отдал популярнейший публицист и философ, поборник женского равноправия Касем Амин. Другой не менее известный публицист, Лютфи ас-Сайид, в своей газете «Аль-Гарида» помещает серию статей об искусстве, а Фарах Антун[23] в журнале «Аль-Гашиа» рассказывает о философии изобразительного искусства у Рескина.

В 1908 году в Каире открылась школа изящных искусств, для преподавания в которой были привлечены специалисты из Франции и Италии. Уже на следующее утро Махмуд Мухтар оказался у порога школы. Дирекция была еще закрыта, и, чтобы скоротать время, он стал рисовать на стене соседнего дома. За этим занятием его и застал директор. Способности юноши не вызывали сомнений, и Мухтар стал первым учеником в первой художественной школе Египта.

Его решение стать художником встретило упорное сопротивление со стороны семьи. Родные мечтали отдать его в крупнейший мусульманский университет Аль-Азхар. Им было не понять, как может человек предпочесть обеспеченной и почетной профессии служителя ислама ремесло малоуважаемое, скорее даже греховное. Но Мухтар чувствовал, что только в искусстве он сможет найти себя. Несомненно, его решение лишь укрепилось благодаря знакомству юноши с таким великолепным городом, как Каир, с его древними мечетями, с богатыми архитектурными орнаментами, с их четким ритмом на многих старинных домах. Не могла не потрясти его, прирожденного художника, самая величественная в своей простоте и монументальности мечеть султана Хасана, рядом с которой он жил.

Учение в школе давалось нелегко. Очень мешало на первых порах то, что преподаватели-иностранцы вели преподавание на своих языках. Уже через несколько месяцев учения в школе определилась склонность Мухтара к скульптуре, хотя он продолжал брать уроки рисования.

Основой обучения были античность и классическое европейское искусство. Ни мусульманское искусство, ни искусство древнего Египта в учебный курс не входили. Махмуда Мухтара, да и многих других учеников школы это не могло удовлетворить. Тем более что это было время подъема национально-освободительной борьбы, когда звучали полные страстного патриотизма речи национальных лидеров Мустафы Камиля и Мухаммеда Фарида[24], в которых звучала гордость потомков фараонов и арабских героев эпохи средневековья.

В 1911 году состоялась большая выставка работ учеников школы. Мухтар выставил скульптурный портрет своего соученика, будущего выдающегося художника Мухаммеда Хасана и статуэтку-карикатуру «Ибн аль-баляд»: так в Египте называют деревенского щеголя — нечто вроде нашего «первого парня на деревне». Эта скульптура очень понравилась и даже принесла ее автору первый материальный успех: восемь ее копий были проданы по два золотых фунта за каждую, деньги в то время немалые. Другим результатом этой выставки явилось решение направить Махмуда Мухтара для продолжения образования в Париж. Это было большой победой молодого скульптора. Пожалуй, впервые в истории современного Египта талант сына феллаха получил официальное признание, и он был послан за казенный счет за границу.

В Париже Мухтар поступил в школу изящных искусств на улице Бонапарта. На вступительных экзаменах первый египтянин, появившийся в стенах этой известной во всем мире школы и, конечно, немедленно прозванный коллегами Рамсесом, к удивлению всех, занял первое место среди ста претендентов. Способности Мухтара были сразу отмечены его учителями, известными французскими скульпторами Кутаном и Мерсье. Окрыленный успехами, он писал домой: «Будущее представляется мне блестящим, как солнце. Мне остается только идти к нему с терпением и настойчивостью в труде».

Через три года пребывания в Париже Мухтар решил принять участие в ежегодной выставке французских художников. Его статуя «Аида», навеянная оперой Верди, получила положительные отклики в прессе. Большое влияние на творчество Мухтара, безусловно, оказали Огюст Роден, Антуан Бурдель и Аристид Майоль.

Во время первой мировой войны, которая застала его в Париже, выплата стипендии прекратилась и Мухтару пришлось по десять часов в сутки работать простым чернорабочим.

После окончания войны он решил вернуться в Египет, но прежде ему хотелось создать монументальную скульптуру, которая бы отразила характер Египта и его современные черты. После трудных и долгих поисков он остановился на варианте с изображением сфинкса и египетской крестьянки.

К тому времени относится знакомство Мухтара с членами египетской делегации («вафд») во главе с Саадом Заглулом, прибывшими в Париж на мирную конференцию с тщетной надеждой добиться предоставления стране независимости. Познакомившись с его работами, соотечественники высоко оценили их и пришли к мнению, что этот пока неизвестный в стране скульптор может многое сделать для своей родины, для возрождения ее былой славы, для подъема национального самосознания народа.

Мраморный макет памятника «Пробуждение Египта» был показан на выставке французских художников в мае 1920 года. О патриотическом заряде, который он нес, говорит то, что перед выставкой состоялась бурная демонстрация египетских студентов, требовавших предоставить независимость своей родине. Именно эта скульптура принесла Мухтару широкую известность. Один из французских искусствоведческих журналов писал: «Художник египтянин Махмуд Мухтар представил на выставку макет памятника «Пробуждение Египта». Эта чудесная скульптура, захватывающая своей красотой и строгостью, говорит о большом художественном таланте автора, его богатом воображении. Нельзя считать этот памятник просто прекрасным творением искусства. Это символ надежд нации, стремящейся восстановить в мире то высокое место, на которое дает ей право славная история… Все говорит за то, что сильные чувства, вызвавшие великие перемены в старом мире, разбудили от долгого сна и Египет. Это-то и попытался Мухтар заставить нас понять». Одна из парижских газет писала, что «Пробуждение Египта» — первое свидетельство возрождения египетского искусства, свидетельство того, что оно зажило новой жизнью.