Вечные любовники - [72]

— Не понимаю, — сказал Фицпатрик, когда мы с ним, уже много позже, вновь пришли посидеть в Колледж-парк, — ну как можно быть таким щепетильным? Ведь ничего же особенного старикан ему не сказал. «А вы, я смотрю, все еще у нас?» Подумаешь.

Я что-то ответил, не помню что. Профессор Флакс не покончил с собой; он умер естественной смертью через год после своей злополучной лекции. Хеффернан солгал и тут: профессор не «упек в психушку» жену и двух сестер; в некрологе, помещенном в «Айриш таймс», отмечалось, что он был единственным ребенком и холостяком; некролог, впрочем, получился какой-то куцый: о конфузе, происшедшем с профессором, говорил в свое время весь город и история эта не забылась по сей день.

В Колледж-парке играли в крикет, мы с Фицпатриком наблюдали за игрой и говорили о профессоре Флаксе. О его ироническом замечании и о том, как замечание это ущемило самолюбие Хеффернана. Говорили о любви, ради которой молоденькая служанка из рассказа Джойса пошла на воровство, и о скаредности, заставившей старуху пойти на подлог. Упомянул Фицпатрик и свою непомерную лень — слабость, свойственную всем нам.

А. Ливергант ВОПРЕКИ НАДЕЖДЕ

Когда читаешь вошедшие в этот сборник рассказы живого классика англо-ирландской литературы Уильяма Тревора, на сегодняшний день, пожалуй, наиболее авторитетного, самого именитого и титулованного англоязычного рассказчика, то поневоле вспоминаешь толстовское: «…каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Двенадцать рассказов разных лет, от 50-х годов до нашего времени, разного места и времени действия, разной тематики и проблематики, — и все о любви. И все о любви несчастной. И каждая любовная история, каждый ее герой несчастны на свой лад.

Одни хотят пожениться — и не могут: треворовские «любовные лодки» то и дело «разбиваются о быт» («Вечные любовники»). Другие, напротив, мечтают развестись — и тоже не получается («Встреча в середине жизни», «Третий лишний»). Она страдает от многочисленных комплексов, втайне мечтает о большой любви и — банальнейший зачин! — не ведает, что он грязный и циничный соблазнитель, «ходок», выбравший ее по принципу: чем уродливее — тем доступнее («Служебные романы»). В этом же рассказе он и она, немолодые уже люди, работают в одной фирме и встречаются двадцать три года — и он всякий раз, когда остается у нее, звонит жене сообщить, что едет в срочную командировку.

Он каждые пятнадцать минут звонит любимой девушке, и ему невдомек, что он уже давно «отставлен» и забыт («Как мы напились тортом»). Он хочет продать дом у моря и переехать в Лондон к своей бывшей жене — начать все сначала, а она, актриска с бурным прошлым, «положила глаз» на смазливого итальянского официанта («По четвергам»). Она мечтает, что приходящий по субботам любовник, который, к слову, вдвое ее старше, когда-нибудь угостит ее мороженым и сводит в кино, — он же специально придумывает себе семью и строгую, ревнивую жену, чтобы субботние встречи — их набралось уже сорок семь — были строго дозированы, «не выходили за рамки» («Сорок седьмая суббота»). А вот Шарлотте, самой тонко чувствующей героине самого, пожалуй, щемящего из рассказов сборника («Литографии»), повезло и больше и меньше остальных. Больше — потому что она всем сердцем и на всю жизнь полюбила и свое чувство сохранила, пронесла через годы. Меньше — потому что эта любовь так и не получила продолжения. Мужьям и женам у Тревора ничуть не легче, чем влюбленным. Одни, втайне от своего окружения, несут тяжкий крест («Воскресный прием»). Другие несчастливы в браке и изменяют друг другу («Стол», «Вечные любовники»). Третьи, казалось бы, счастливы, но им постоянно, как-то удручающе не везет («Троица»), и вдобавок они никак не могут найти общий язык.

Впрочем, таков удел многих героев Тревора и, если уж на то пошло, многих героев литературы XX века, постоянно говорящих друг с другом на разных языках. В первом же рассказе нашего сборника «Встреча в середине жизни» подобная разноголосица проявляется особенно наглядно, когда герои, он и она, совершенно еще незнакомые люди, едут вместе в пустом купе в загородный отель, где им предстоит разыграть роль любовников для предстоящего бракоразводного процесса. Их «диалог» сделал бы честь Беккету, Ионеско, Олби, другим знаменитым абсурдистам — настолько не понимают, не слышат они друг друга. На ее монолог о превратностях замужней жизни он отвечает не менее страстным монологом об аренде дома на девяносто девять лет…

Миссис Да Танка и мистеру Майлсону, героям «Встречи в середине жизни», понять друг друга мешает то, что по-английски передается плохо переводимым словом background. Эти люди, как мы бы теперь сказали, социально неблизкие, и они этого с первых же слов не скрывают. Настолько не близкие, что им не удается даже сыграть отведенную им роль любовников на одну ночь. Background, разное отношение к жизни и разный способ преодолевать жизненные трудности мешают найти общий язык и героям «Стола» — торговцу антикварной мебелью еврею Джеффсу, «члену Ассоциации антикварных дилеров», как он сам себя называет, и представителям зажиточного среднего класса чете Хаммондов. Постоянно что-то мешает и другим героям рассказов Тревора. Мешают обстоятельства: за развод придется много платить («Вечные любовники»), в католической Ирландии не разводят вовсе («Третий лишний»). Мешает образ жизни. Не веди герой такую рассеянную жизнь, не упустил бы, возможно, любимую девушку («Как мы напились тортом»). Не надейся Нэнси Симпсон («По четвергам») найти «мужчину своей мечты», получить роль, пусть и самую захудалую, — может, и согласилась бы выйти вторично за своего бывшего мужа. Мешают — как без этого — и ближние: в любовные отношения то и дело вмешиваются матери и благодетели, сослуживцы и начальство. Мешает, конечно же, бедность: герои Тревора, и не только переехавшие в Лондон неимущие ирландцы, но и прагматичные англичане, благоденствуют редко. Мешают герои себе сами; мешает их ограниченность, скупость, эгоизм, легкомыслие, не в последнюю очередь наивность, простодушие — та самая простота, что хуже воровства.