Вечные - [2]

Слушая его, мы согласно кивали головами и лишь изредка обменивались между собой понимающими взглядами. Уже сам его рейд в скорлупе через половину Галактики казался истинным чудом.

Отыскать Землю было несложно. Только в первый момент мы испытали некоторое смущение, когда человечек принялся перечислять звезды, видимые с его планеты, и сообщать их координаты. Увы, нам их названия ни о чем не говорили. Но после того как он начертил, как мог, Галактику, и поместил на рисунке Солнце, а потом все те немногочисленные туманности, облака материи, шаровые скопления, цепочки звезд, какие помнил, Акст сравнил эскиз с нашими картами, и все стало ясно. С того момента мы шли, как по нитке. Человечек не давал нам покоя, а с той минуты, когда телетактор впервые поймал свет его Солнца, он стал просто невменяем.

- Перед посадкой мы тебя свяжем! - шутили мы, а он тут же задавал нам какой-нибудь вопрос вроде:

- Как вы думаете, уже ликвидировали льды на полюсах?

Несмотря на горячие уговоры человечка совершить посадку на Землю всем кораблем с полным экипажем, что, по его уверениям, должно было вызвать у землян величайшую радость, мы остановились поодаль. Было решено, что на планету отправится разведка. Кроме человечка, должны были лететь Букет и Соукс, но Соукс не мог прервать каких-то там своих опытов, и жребий пал на меня.

В момент старта на корабле царило некоторое напряжение: не было полной уверенности в хорошем приеме. Связи с Землей установить не удалось, и мы считали, что там не понимают наших сигналов. Однако люди могли занять и выжидательную позицию. Что-то от нашего настроения передалось и человечку, он был немного бледен, когда забирался в кабину. Букет взял его за спину и посадил на предварительно выложенное антигравитатором место.

Человечек молчал, и когда мы отрывались от корабля, и во время полета. Впрочем, ускорение было колоссальным, несмотря на то что мы регулировали его, учитывая возможности человечка. Он лежал, вдавленный в кресло, временами теряя сознание. Сесть следовало как можно скорее, не облетая планеты. Изображение ее поверхности с молниеносной быстротой вырастало на экранах, заполняя их яркими красками.

У открытого люка мы с Букетом подождали, пока человечек спустится по крутым ступенькам трапа - он должен был первым ступить на свою планету. Это было наградой за то, что он скрасил наше однообразное путешествие.

Он отстегнул застежки шлема, отбросил его в сторону, сорвал с себя комбинезон, сделал несколько шагов, споткнулся, а может, у него подкосились ноги, во всяком случае он упал на колени, а потом ничком лег в траву.

Трава была действительно высокой. При каждом движении из нее взлетали фонтаны стрекочущих существ. Ветер легко колыхал стебли, и тогда человечек, все время бежавший впереди, останавливался и всей грудью вдыхал воздух, полный запахов, о которых мы, заключенные в скафандры, не имели ни малейшего представления. Приятно было смотреть, как он оживал, оказавшись в привычной для себя обстановке. Увы, даже в исключительных условиях питомника он никогда бы не мог так себя чувствовать.

- За этим холмом, - кричал он, - мы увидим дома! Слово даю! Мы в Европе, а здесь живет чертовски много народа!..

Мы с Букетом, поправив рукоятки оружия - всякое могло случиться, - последовали за человечком к вершине холма, с которого открылся широкий вид... на все те же разогретые травы, отдаленные холмы, небольшие купы деревьев и так до самого горизонта. Человечек остановился, по характерному движению ноздрей и тяжело вздымавшейся груди мы видели, как он устал.

- Тут кое-что изменилось, - сказал он. - Может, мы немного подъедем? Я не силен в ходьбе, последнее время я мало двигался...

Мы летели на небольшой высоте, готовые опуститься, как только появится город. От нашего внимания не скрылась ни одна подробность. Но под нами по-прежнему зеленели травы, заросли кустарника, леса, прорезанные извилинами скалистые выступы гор. Под нами проносилась белизна снегов и голубизна ледовых озер. А человечек все не подавал знака идти на посадку. Прижавшись к визиру, он то и дело называл реки и озера. Мы не сомневались, что он знает этот район, как свои пять пальцев, но всюду, где, по его словам, должен был быть город, плотина или дорога, мы не могли обнаружить ничего, кроме созданий самой природы.

А человечек недоумевающе смотрел на нас своими странными глазами с мигающими кусочками кожи, которые всегда так нас смешили. Он опять погрустнел, погрузившись в молчание. Мы боялись, что будут хлопоты с его кормлением. Было видно, что он ничего не понимает и что для него имеют значение не столько сами изменения или их причина, сколько невозможность доказать нам, чужакам, что действительность превзошла все, что он успел поведать о здешней цивилизации. Мне казалось, он физически ощущал наши якобы полные внимания и напряженного ожидания взгляды, в которых сквозила насмешка.

В конце концов, что для нас значила вся эта история! Мы тут же могли лететь куда угодно.

- Понимаю, - с облегчением произнес он. - Они покинули некоторые области и переместились в другие, с лучшим климатом! - Он улыбнулся, чтобы дать понять, что все в порядке и нам не избежать удивления, когда мы увидим, что они успели создать.