Вечное чудо жизни - [53]

В подобных случаях шейка на ощупь была не складчатой, как положено, а совершенно гладким кольцом и не раскрывалась после обычных инъекций. Тогда лучше всего – незамедлительно оперировать, что избавляло овцу от лишних страданий и позволяло спасти ягненка, а то и двух.

К кесаревому сечению прибегали и при сильных токсикозах – освобождение от плода помогало овце выздороветь. Короче говоря, мы так часто делали эту операцию, что фермеры для экономии времени привозили животное к нам.

Мы проводили Рода Милберна во двор, и Колем, вымыв руку, провел исследование.

– Типичная гладкость шейки, Род, – сказал он, – так что тянуть нет смысла. Мы прокипятим инструменты, а вы пока обстригите ее.

Фермер достал из фургона ножницы и умело выстриг бок роженицы. Я выбрил операционное поле, продезинфицировал его и сделал местную анестезию. Тут появился Колем со стерилизованными инструментами на подносе. Асептику Колем соблюдал с величайшим тщанием: отправляясь по вызовам, он всегда вез с собой автоклав с только что прокипяченными скальпелями, щипцами и иглами, и вскоре мы убедились, что процент удачных операций у него очень высок. Когда Колем оперировал, его пациент, как правило, возвращался к нормальной жизни.

Операцию я поручил ему и с уважением наблюдал, как работают его большие руки с сильными пальцами, быстро рассекая кожу, мышцы, брюшину, а затем вскрывают матку и извлекают двух извивающихся ягнят с черными масками на мордочках. И вот он уже зашивает разрез, ухмыляясь на двух крошек, решительно засеменивших к вымени.

Род был в восторге:

– Здорово! Хорошо, что я сразу поехал. Вот, пожалуйста: живая двойня и здоровая мать.

Он положил ягнят на соломенную подстилку в фургоне, и овца прыгнула за ними, словно не ее сейчас оперировали.

Я сделал множество таких операций и не переставал изумляться, как легко их переносили овцы. Однажды, едва я наложил последний стежок, овца вырвала голову из рук фермера, спрыгнула с операционного стола из тючков соломы, могучим скачком пронеслась над нижней половиной двери и галопом помчалась по лугу.

Когда я несколько дней спустя случайно встретился с ее хозяином и спросил про нее, он ответил:

– Так вернулась к ягнятам, а то одному богу известно, когда я снова увидел бы ее.

Когда Род Милберн укатил с матерью и новорожденными, мы взялись за работу в операционной. Я сделал лапаротомию лабрадору, который проглотил любимый мяч, а Колем с обычным апломбом убрал опухоль молочной железы у спрингер-спаниеля.

Мы мыли руки, когда он указал на три клетки с кошками у двери:

– Что с ними?

– А! Удаление яичников. Я повезу их к Гранвиллу Беннету.

– Разве сами вы этого не делаете?

– Нет. Кошек и собак стерилизует Беннет.

– Но почему вы обращаетесь к нему? – Колем с недоумением уставился на меня.

– Он великолепный специалист. Просто блистательный. Оперирует чудесно, животные потом все в отличной форме.

– Не сомневаюсь. Про Гранвилла Беннета я слышал, но, Джим, вы бы прекрасно справились и сами.

– Верно, но уж так мы привыкли. У нас и без того большая практика, а это только между прочим.

Он засмеялся:

– Я уже видел, как вы делаете лапаротомии, энтеротомии, пиометрии. В чем разница?

– Право, не могу сказать, Колем. Тут речь шла о неотложных случаях. Суть, возможно, в том, что яичники удаляют у совершенно здорового животного. Наверное, глупо.

– Я вас понимаю. Клиент приносит здоровое молодое животное, а операция не задается.

– Да, что-то в этом роде. Возможно, причина в недостатке уверенности. Я чувствую себя сельским ветеринаром, специалистом по крупным животным, который взялся не за свое дело.

Колем назидательно поднял палец:

– Со всем уважением, Джим, пора изменить свою позицию. За работой с мелкими животными – будущее, и прошли те дни, когда сельские ветеринары могли отказываться от таких будничных процедур, как удаление яичников, ссылаясь на то, что у них нет времени на пустяки.

– Возможно, вы правы. Полагаю, нам надо будет заняться и этим.

– А почему бы не прямо сейчас?

– А?

– Попробуем на этих трех. Это же проще простого. Я в клинике колледжа наудалял их великое множество.

Не слушая моих возражений, Колем водрузил клетку на стол и вытащил прелестного трехмесячного котенка.

– Приступаем! – объявил он. – Первое удаление яичников, оно же начало новой эры в Скелдейл-хаусе.

Я заразился его энтузиазмом, и через несколько минут малышка уже заснула, а операционное поле было подготовлено. Колем нацелил скальпель и сделал крохотный надрез.

– Оперирование сквозь замочную скважину – вот в чем секрет. Все так просто, что для работы простора не требуется. Вытаскиваем матку. Вот так. – Он вставил пинцет в разрез. – И никаких хлопот. – Он выудил пинцетом тонкую жилку. – Видите? Детская забава… – Его голос замер. – Нет, это что-то другое. – Он убрал жилку на место и пошарил поглубже. Однако в пинцете вновь оказалась зажата не матка, а тот же таинственный бело-розовый шнурочек. – Черт! Со мной такого еще не случалось, – буркнул он, продолжая копаться в маленькой брюшной полости.

И снова вытянул не то, и тут зазвонил телефон.

– Мастит. Сильно опухло, так что откладывать нельзя. Боюсь, Колем, мне надо ехать. Вы без меня справитесь?