Вечное чудо жизни - [34]

Даже окрестности фермы мистера Даусона выглядели идиллически, и, подходя к машине под ласковым ветерком, напоенным всеми ароматами лета, я еще раз посмотрел на аккуратный домик, льнущий к зеленому склону, который мягкими уступами спускался к сверкающей под солнцем реке.

Как всегда, я уехал окутанный розовым туманом, а мистер Даусон махал мне вслед, пока не скрылся из виду.

Не прошло и недели, как я вернулся туда к молодой, впервые телящейся корове. Мистер Даусон тревожился, потому что роды задерживались, но прошли они нормально, и вскоре на соломенной подстилке уже сопел и отфыркивался крепыш-бычок.

– Ну, все в порядке, – сказал я. – Иногда такие крупные телята задерживаются. Проход был тесноват, но теперь все хорошо.

– Что так, то так, – сказал фермер. – И ведь причин тревожиться у меня никаких не было. Вы же больше месяца назад меня предупредили, что эта коровка припоздает на пять дней, и опять не ошиблись…

– Неужели я это сказал? Не понимаю, каким образом я мог…

Он пожал плечами:

– Ваши слова, мистер Хэрриот. Ваши. Я-то их запомнил.

Когда мы вышли из коровника, мистер Даусон остановился, чтобы ласково погладить симпатичного пони, бодро щипавшего траву возле дома.

– А помните этого малыша? Помните, как его заперло?

– Ах да, конечно! Ну, вид у него прекрасный.

– Что есть, то есть, но скверно же ему было! Уж думал, потеряю его, не иначе. Раздуло всего, и стонет от боли, бедненький. Я ему и того давал, и этого, чтобы его пронесло, а толку ничуть. Целых двое суток – и ничегошеньки. Тут я вас позвал, и никогда не позабуду, что вы сделали!

– А что я сделал?

– Чудо сотворили, вот что. Приехали утром, сделали ему два укола и говорите мне: «Мистер Даусон, его пронесет днем в два часа».

– Я это сказал?

– Ага. А потом вы сказали: «Для начала из него выйдет пригоршня». Вот столечко. – Для наглядности он сложил ладони ковшиком. – И точно в два из него столько и вышло. Не больше и не меньше.

– Черт-те что!

– Ага. А потом вы сказали: «В половине третьего из него выйдет по край вот этого совочка». – Мистер Даусон засеменил к крыльцу, поднял совок, прислоненный к крышке угольной ямы, и протянул его мне. – Вот он, совочек. И тютелька в тютельку по моим часам из него вышло ровнехонько столько, я смерил.

– Не может быть! Вы уверены?

– Хотите верьте, хотите нет. А потом вы сказали: «В три часа его полностью прочистит», – и произошло это минута в минуту. Я как раз на часы посмотрел, а он задрал хвост и избавился от всего, что его допекало. И с той поры здоровехонек.

– Чудесно, мистер Даусон. Очень рад узнать это.

Я помотал головой, чтобы стряхнуть паутину фантазий, которая начала меня обволакивать. Я обычный ветеринар, работаю не покладая рук и добросовестно, однако этим все исчерпывается, и меня смущает, когда во мне усматривают гения, но, как обычно, медовые хвалы мистера Даусона умягчительной мазью ложились на синяки и шишки моего самолюбия. Должен сознаться, я получал много удовольствия от них и не огорчился, когда фермер продолжил:

– Ну, раз уж вы тут, взгляните-ка еще и на эту свинку. – Взяв меня под локоть, он повернул к хлеву. – Вот она! – сказал мистер Даусон, опираясь на загородку закутка, где на соломе распростерлась великолепная свинья в бахроме деловито сосущих поросят. – Та самая, у которой нога вздулась. Совсем охромела, и очень я за нее тревожился. А вы ее кольнули, оставили мази втирать в опухоль, и утречком от нее следа не осталось.

– То есть… она исчезла за одну ночь? Полностью рассосалась?

– Во-во! Я не шучу и не придумываю. Совсем прошла.

– Ну… просто поразительно…

– А для меня тут, мистер Хэрриот, ничего поразительного нет. Что бы вы ни делали, все ладно выходит. Уж и не знаю, как бы я без вас обходился!

Даже в полной растерянности я был тронут такой беззаветной верой. И мог только надеяться, что ее ничто не погубит.

Но когда мистер Даусон вызвал меня несколько недель спустя, я решил, что роковая минута настала.

– Ну, какая беда приключилась на этот раз? – спросил я.

Старик потер подбородок.

– Странность, одно слово. Вот этот теленок. – Он указал на крепенького малыша в возрасте около месяца. – Не пьет молоко как положено, и все тут. Да вот я вам покажу. – Он плеснул молока в ведро и поставил его перед теленком, но малыш не стал пить, а наклонил голову, яростно боднул – и ведро покатилось, разбрызгивая молоко во все стороны.

– И так он каждый раз?

– Ну да. Сразу переворачивает. Хлопот не оберешься. Да и молочко хорошее зря пропадает.

Я осмотрел теленка, потом обернулся к его хозяину:

– По-моему, он совершенно здоров.

– Здоров, а как же. И озорной вдобавок. Вот только с ведром балует. Ну я и подумал, может, вы сделаете ему какой-нибудь волшебный свой укол, он и перестанет.

– Право же, мистер Даусон, – сказал я со смехом, – это не имеет отношения к медицине. Чисто психологическая проблема. Не нравятся ему ведра, и все тут. Боюсь, на этот раз ничем не могу вам помочь. А нельзя просто держать ведро, пока он пьет?

– Так я и держу. А он все равно норовит боднуть. – Мистер Даусон засунул руки в карманы и уныло посмотрел на меня. – Да можете вы что-нибудь сделать, конечно можете! Ну пусть не в медицине дело, так ведь он – животное, а со всеми моими животными у вас всегда все получалось прямо на диво. Попробуйте, а? Уколите его чем-ничем.