Вечно жить захотели, собаки? - [36]

— Если русским удастся смять румын и итальянцев, то из-за широких прорывов и открытого южного фланга может рухнуть весь немецкий южный фронт!

Это предположение оказывается таким гнетущим, что у Виссе перехватывает дыхание. Не старается ли этот маленький дивизионный стратег доказать свою сверхважность?

— Следует предположить, что главное командование сухопутных войск правильно оценивает положение и принимает действенные меры, если они необходимы! — утверждает Виссе.

— Несомненно! — капитан Станческу снова ограничивает свои рассуждения отведенным ему оперативным участком.

Я хотел бы только добавить, — заявляет Станческу, — что наша 20-я дивизия является единственной в составе действующей на юге румынской армии, которая держит целый участок фронта. Расположенные к югу от нас румынские дивизии, частично только на подходе, выстраивают лишь линию из отдельных опорных пунктов, поскольку для образования сплошной линии фронта они слишком слабы. Наш южный фланг висит в воздухе и не имеет связи с группой армий «А» на Кавказе.

Если наши предположения верны, то 51-я советская армия, усиленная многочисленными специальными подразделениями, выступит из района Красноармейск — Бекетовка, и ее удар неизбежно пройдет через Червленую прямо к Калачу на Дону!

Лишь две не полностью укомплектованные румынские дивизии противостоят этой многократно превосходящей мощи. О недостатках нашего вооружения вы, конечно, уже осведомлены!

Во время этого доклада румынского капитана Виссе чувствует себя так, будто сидит в классе военного училища и слушает лекцию с историческим описанием битвы при Каннах.

— Что бы ни произошло, господин капитан, мы не должны терять надежду, что наше правое дело победит и мы выдержим и это испытание! — декларирует Виссе, словно стоя на трибуне, хотя Шерер при этом улыбается весьма скептически.

Еще плохо знакомый с обстановкой, Виссе остерегается преждевременных высказываний, пока хочет узнать как можно больше.

— Как Вы получили эту удивительную информацию о русских? — спрашивает он румынского офицера.

Польщенный этим вопросом, капитан Станческу сразу же вновь садится на излюбленного конька.

— Во-первых, служба радиоперехвата, которую мы оборудовали в разведывательном отделе, снабжает нас сведениями о радиопереговорах противника, и мы получаем таким образом важную и надежную информацию о противнике.

Мы используем для этой цели румынских офицеров из вновь возвращенной Буковины. Они не только прекрасно понимают по-русски; как бывшие офицеры разведки Красной Армии они знают систему русской шифровки и быстро могут расшифровать русские коды. Они точно знают, являются ли прослушанные разговоры подлинными или передаются только для того, чтобы ввести нас в заблуждение.

Немецкие радиолокационные подразделения могут при передаче частоты определить точное месторасположение вражеского передатчика и тем самым русской части, которая передает.

Указываемые во вражеских радиосообщениях позиции сразу же сравниваются с радиолокационными данными немецких станций, и становится ясно, идет ли речь о подлинных результатах или обманных маневрах русских.

Но и насчет действительно осуществляемых передвижений войск противник пытается ввести нас в заблуждение и скрыть сосредоточение своих сил. В результате наблюдения за другими перегруппировками эти обманные действия разгадываются нашей разведкой.

Например, позавчера: танковая бригада, находившаяся к юго-западу от Красноармейска под Кировоградом, была переведена на несколько километров к северу, в Старую Отраду, чтобы помешать 371-й пехотной дивизии высвободить силы для обороны на юге…

Генерал вызывает капитана Станческу для беседы, и тот вынужден прервать свой разговор с Виссе и Шерером.

В желтой ледяной вуали над холмами появляется луна. В ее свете ландшафт кажется застывшим от мороза, каждый тонкий стебелек замерзшим.

На востоке за линией фронта мертвая тишина.

На стене балки, словно гигантское чудовище, тень прикрытого замерзшим брезентом тягача.

Посреди дороги, широко расставив ноги и не переставая громко орать, похожий в своем лохматом полушубке на стоящего медведя румынский офицер подбадривает солдат, которые бегом разгружают прицеп с продовольствием.

— Это капитан Станческу?.. — спрашивает Виссе.

— Отличный парень — и как солдат, и как человек, держитесь его! — отвечает Шерер.

— Но его информация о противнике, не слишком ли она окрашена каким-то тенденциозным пессимизмом? Виссе не замечает иронической улыбки капитана.

— Я уверен, что она отражает реальную картину действий противника. Когда еще генерал Шведтлер руководил 4-м армейским корпусом, он часто посещал генерала Татарану, и не только из-за его хорошей кухни. Среди его сопровождающих был некий капитан Мёглих. Вам еще придется иметь с ним дело. Этот офицер абвера очень интересовался нашими сообщениями. Он сравнивал свои наблюдения с нашими, и получалось, что румыны лучше информированы об Иване, чем немцы со всей их воздушной разведкой и донесениями агентов.

И генерал Шведтлер не очень-то стеснялся в выражениях, однажды даже назвал господ из главного командования сухопутных войск подхалимами и безжалостно заклеймил их ошибки. Его откровенность и его смелые речи господа из главного командования, конечно, вынести не смогли.