Вечная утопия - [20]

Когда Рафаэль окончилъ свой разсказъ, Моръ прибавилъ къ нему, въ видѣ заключенія, приблизительно слѣдующее: «Многія учрежденія утопійцевъ кажутся мнѣ нелѣпыми, но что особенно противорѣчитъ моимъ воззрѣніямъ, такъ это основаніе, на которомъ покоится государство: я говорю объ общности имущества и всей жизни вообще. Я однако не сдѣлалъ никакихъ возраженій, потому что Рафаэль былъ утомленъ своимъ разсказомъ; я его повелъ ужинать, отложивъ болѣе серьезный разговоръ объ этомъ вопросѣ до другого раза. И въ самомъ дѣлѣ, хотя я и не могу согласиться со всѣмъ тѣмъ, что намъ разсказалъ, этотъ многоопытный человѣкъ, однако долженъ признать, что многое у утопійцевъ заслуживало бы, по моему мнѣнію, подражанія со стороны нашихъ государствъ. Но я больше желаю этого, чѣмъ вѣрю въ возможность достиженія».

VI.

Происхожденіе Утопіи. Къ чему она ведетъ. Новый Свѣтъ и Анабаптисты.

Таковы послѣднія слова знаменитаго сочиненія Томаса Мора, содержаніе котораго мы изложили вкратцѣ. Написанный на латинскомъ языкѣ и блестящимъ слогомъ, діалогъ этотъ пріобрѣлъ въ продолженіе почти 400 лѣтъ, благодаря своему искусному изложенію, массу поклонниковъ. Онъ переведенъ на разные языки, и со времени его появленія возникъ непрерывный рядъ политическихъ романовъ или утопій. Разсматривая это сочиненіе критически, мы должны указать на двѣ его совершенно различныя стороны. Прежде всего въ немъ заключается критика англійскаго государственнаго строя и политики современныхъ государей. Съ этой точки зрѣнія оно имѣло гораздо большее значеніе, чѣмъ обыкновенно думаютъ, и вліяніе Утопіи на политику англійскаго кабинета и на англійское право оцѣнено не вполнѣ достаточно. Въ статутахъ Генриха VIII мы находимъ многія постановленія, напоминающія Утопію, такъ что можно предположить, что между законодательствомъ той эпохи и идеями Мора существуетъ тѣсная связь. Въ нихъ впервые находимъ мысль о сберегательныхъ кассахъ для рабочихъ, о регламентаціи заработной платы и цѣнъ на съѣстные припасы, доброжелательное отношеніе къ физическому труду и къ корпораціямъ, и т. д.; словомъ, все то, что предвосхищаетъ такъ называемый впослѣдствіи просвѣщенный деспотизмъ. Съ другой стороны Утопія имѣетъ и общее значеніе, такъ какъ высказанныя въ ней положенія, подсказанныя недоброжелательнымъ чувствомъ къ богатымъ, сдѣлались обычнымъ оружіемъ въ рукахъ соціалистовъ и коммунистовъ послѣдующихъ вѣковъ. Но такъ какъ почти всѣ эти коммунистическіе принципы встрѣчаются снова въ послѣдующихъ утопіяхъ, то мы считаемъ излишнимъ входить здѣсь въ оцѣнку ихъ. И такъ Моръ доставилъ разнаго рода обвинительные аргументы противъ имущихъ классовъ, и если, бы не было очевидно, что его Утопія составляетъ продуктъ чистаго воображенія, то нельзя было бы оправдать игнорированіе въ ней экономическихъ законовъ. Если въ прежнія времена огромная масса людей была осуждена влачить жалкое существованіе, то въ этомъ были виноваты не одни только политическія учрежденія и богатство, но также и общія условія производства, недостаточность капитала, и т. д., и т. д. Но провозглашеніе равенства людей не становилось вслѣдствіе того дѣломъ менѣе грандіознымъ. Авторъ Утопіи не признавалъ никакихъ различій въ общественномъ положеніи: не должно быть ни богатаго, высокопоставленнаго дворянства, ни господствующаго, испорченнаго духовенства, а должны существовать одни только трудящіеся, независимые граждане: одно только третье сословіе! Онъ не признавалъ никакой земельной собственности, никакой единой господствующей церкви. Произведеніе Мора слѣдуетъ разсматривать въ связи съ тѣмъ временемъ, когда соціальная организація покоилась на упомянутыхъ

»

двухъ основаніяхъ. Авторъ опрокидываетъ ихъ совершенно. Онъ высказываетъ свои взгляды въ такое время, когда на очереди стоялъ вопросъ о войнѣ противъ еретиковъ, и въ странѣ, гдѣ крупные землевладѣльцы держали подъ своею властью весь народъ. Хотя Моръ былъ врагомъ Реформаціи, однако онъ очутился въ самомъ центрѣ идей, двигавшихъ эту послѣднюю. Провозглашеніе вѣротерпимости и утвержденіе равенства, основывающагося на трудовыхъ заслугахъ, являлись для той эпохи абсолютно новыми идеями. И тѣмъ больше приходится поражаться, что Моръ создаетъ свое государство только при посредствѣ рабства. Благодаря этому, несомнѣнно, чрезвычайно упрощается вопросъ о томъ, кѣмъ будутъ исполняться низкія и позорныя работы.

Что касается государственнаго строя, то уже у Мора обнаруживается главнѣйшая тенденція новой эпохи, заключающейся въ томъ, чтобы все основывалось на равенствѣ, на счетѣ голосовъ, и мы встрѣчаемъ у него соединеніе избирательной системы древней демократіи съ новѣйшей представительной системой. Слѣдуетъ однако обратить вниманіе на то пренебреженіе, съ какимъ авторъ относится, въ своемъ воображеніи, къ этому столь просвѣщенному, столь идеальному народу: онъ лишь избираетъ, но ни подъ какимъ видомъ не долженъ заниматься политикой. Вообразите себѣ только государственнаго канцлера, защищающаго въ настоящее время подобные взгляды! Свобода слова, печати, сходокъ—это все совершенно неизвѣстныя вещи въ этомъ идеальномъ государствѣ.