Вечная полночь - [119]
Я курил, пока глаза не налились кровью. Разве все было задумано не так? Развязаться с тяжелыми наркотиками. Я и развязался. Я был убежден. В самом деле, в своей вновь обретенной уверенности, подогреваемой спасенный фасовкой, я был убежден, что на сей все прокатит нормально. Да, точно. Я даже завяжу с травой. Какого черта? Зачем останавливаться на полпути? Я все понял. Чистяк и трезвость — полный чистяк и трезвость! — только так. И, бог свидетель, именно этим путем я собирался идти. Да! Пока не иссякла заначка.
Удивительно, но я не торчал. Больше никаких секретных поставок геры. Никаких заначек сенсемильи. Наступил День Благодарения 1991 года, и я отметил девяносто дней завязки. Честное слово. Я верил, что все плохие времена остались позади. Разумеется, оставались проблемы. Денег, как всегда, не хватало. Я так и не нашел способ зарабатывать. Мой вечный страх, что не смогу писать и не торчать. Это затруднение я решил просто — не писал. Пока не приперло: надо возвращаться в Лос-Анджелес к нормальной жизни.
Само собой разумелось, хотя мы ни разу это не обсуждали, что в Фениксе до конца жизни я оставаться не буду. Во-первых, в Долине Прогресса за мной оставалась комната с питанием. И находиться вдали от Нины было слишком невыносимо. Одно было хуже, чем торчать в Голливуде — сидеть на чистяке в Аризоне. Но перед возвращением я хотел удостовериться, что моя нынешняя завязка не есть просто счастливое стечение обстоятельств, подстроенное моим внутренним демоном, чтобы опустить меня еще ниже.
Никогда больше я не хотел оставлять ребенка сидеть одиноко в гостиной, пока я торчал в ванной, ширялся или посасывал дым из соломинки из «Рейнольд Рэп». Но с другой стороны, сидя там за дымом, я говорил себе, что, по крайней мере, не двигаюсь у нее на глазах…
Больше никогда. Я так настроился. Несомненно, худшее осталось позади. На Благодарение Китти позвала меня в гости к своим родителям. Ее мама с папой жили в Скоттсдэйле. Оба они приехали из западной части Индианы, оба росли в одном маленьком городке, квинтэссенции среднезападного республиканства под названием Ноблсвиль. Это было чересчур уж безупречно. У нее было две сестры, обе девочки с прямыми волосами, учившиеся в колледже.
К своему безграничному удивлению, все мероприятие доставило мне немалое удовольствие. Мне обрадовались. Отец, худой работник рекламного агентства на пенсии, в очках, пожал мне руку и сказал, что очень мне благодарен за то, как я отношусь к Китти. «С Китти было нелегко, — сказал он со всем чувством, на которое, видимо, способен человек из Ноблсвилля, Индиана. — Мы все совершали ошибки…»
«Мы все совершали ошибки», — повторил я, и мы пожали руки. Мы друг друга поняли. Два мужика. Мне хотелось быть циничным. Но не проканало бы. Они были достойные люди. Я словно очутился на Марсе.
В тот День Благодарения я вел себя совсем не так, как обычно. Всю сознательную жизнь в этот праздничный день я ползал по жилым улицам, одболбанный вусмерть, и разглядывал сквозь венецианские окна, раскрытые двери все эти несчастные и унылые семейства, поедающие накачанных гормонами индеек. Мне повезло куда больше! Я был один! У меня были наркотики. Я разъезжал на машине часами, выкуривая один косой за другим, чтобы не отпустило с геры, вознося Господу благодарственные молитвы и удивляясь, какую невеселую жизнь приходиться вести этим ослам. Семья для меня была чем-то, от чего надо бежать. А не тем, к чему стремиться.
И вот я сам очутился, чистый и невозмутимый, в аритмичном сердце мелкой буржуазии, пью «Maxwell House», а мама моей подружки показывает мне фотографии своей дочери в форме школьной группы поддержки. И еще удивительней то, что мне было там хорошо. Словно наконец-то удовлетворилось глубоко спрятанное и игнорируемое желание.
— Поверить не могу, — сказала Китти, когда мы возвращались к ней с обеда у ее предков, — ты был очарователен.
— Знаю. Это пугает.
Вновь обретенная безмятежность даже подвигла меня искать работу. Совершенно случайно в «Аризона Репаблик» я попал на текст про одну новую тему под заголовком «Продвинутые таблетки» про бурно развивающуюся отрасль в бесовской затее насчет Питания Нового Поколения. Всенощное Рэйв-Общество и Корпорация Ботаников. Как ни странно, я пачками читал местные газеты, и найти там продуктивную идею было лишь вопросом времени. Проводя все эти чертовы дни напролет в процессе соскакивания с тяжелых наркотиков, я подсел на новости. В своей извращенной доскональности, я читал даже некрологи. Люди в Аризоне жили поразительно долго, что само по себе интересно… И я, с недавних пор в завязке, вдруг крепко задумался о Мэйзи Добсон из мормонов, восьмидесятилетней матери девяти детей, скончавшейся в Городе Солнца…. Или начинал размышлять о последних минутах жизни Эдвина Скитопа, основателя и руководителя фирмы «Скитор Сьюэр энд Сайфон». «Эдвин Скитоп родился в городе Снерм, Айдахо, начал свою деятельность в Инженерном Корпусе ВС США, после Второй мировой войны переехал в Булхед-сити». «Но почему? — спрашивал я. —
