Вечерний звон на Лубянке - [13]

Настоящих убийц не нашли, потому что не искали.

Комментарий к несущественному

Лев Рохлин действительно готовил военный переворот, и этот факт по-своему уникален в российской истории, если брать за точку отсчета восстание декабристов в 1825 году. За прошедшие с тех пор почти два века во всех революциях, государственных переворотах и мятежах армия если играла какую-то роль, то это была роль стороннего наблюдателя - сочувствующего или негодующего, не имеет значения. Армия вне политики.

Когда в мятежном октябре 1993 года Ельцину для спасения своей гнилой власти понадобилось участие армии, тогдашний министр обороны Павел Грачев лично уговаривал офицеров Кантемировской дивизии вывести танки на Красную Пресню. Доставал из своего кейса по десять тысяч долларов каждому согласившемуся, сумев набрать в итоге лишь четыре неполных танковых экипажа для стрельбы холостыми по Белому дому.

Гвардейская Кантемировская фактически послала на три веселые буквы - и президента Ельцина, и вице-президента Руцкого, и министра Грачева, но втянуть себя в авантюру, чреватую гражданской войной, отказалась категорически. Точно так же поступили в других частях и соединениях.

Генерал Рохлин тоже послал подальше всех упомянутых лиц и тоже обратился к армии. Только слова были другие: «В нашей стране ничего поправить нельзя при тех людях, которые сейчас у власти и которые разворовывают Россию. Отсюда ближайшей нашей задачей ставится смена политического курса государства. Я намерен действовать строго, в рамках Конституции, но только до тех пор, пока она не будет нарушена с той стороны...»

Армия его услышала, Армия поняла, что генерал призывает осуществить в стране военный переворот. Тут истина: армия всегда неблагонадежна по отношению к обворовавшей ее власти. Согласились пойти за Рохлиным все, к кому он обращался, хотя и понимали, чем рискуют. К заговору против кремлевской власти присоединилась даже половина личного состава президентского полка Боевого оружия и патронов у плац- парадных гвардейцев не имелось, но они согласны были и на паяльники.

«Молитесь за нас!..»

Много лет подряд российская армия, имея восхитительных руководителей в лице министра обороны и Верховного главнокомандующего, отдавала предпочтение другому человеку, открыто выражающему ее интересы, то есть - неформальному лидеру. Когда-то таким был командующий 40-й армией генерал Громов, затем - Александр Лебедь. Правда, герой Приднестровья недолго пребывал в кумирах. Армия не простила ему ни позорного сговора с Ельциным, когда он в 1996 году сдал голоса своих избирателей в обмен на зыбкий пост секретаря Совета безопасности, ни тем более унизительных переговоров с главарями чеченских боевиков, каковые лишь спровоцировали новый виток войны. О тесном сотрудничестве с Березовским незачем и вспоминать. С ним генерал Лебедь утратил остатки былого авторитета.

Павел Грачев - бравый десантник, пять лет Афгана за плечами, Герой Советского Союза, но не орел, сказала бы Нонна Мордюкова, нет, не орел. Тоже и понимать надо, сколько ушатов грязи вылито было на него в 90-е годы. Сейчас смешно вспоминать, с каким упоением оттопталась на нем либеральная пресса, организовавшая целенаправленную кампанию под заемным слоганом «Вор должен сидеть в тюрьме!». И это за два представительских «мерседеса», приобретенных для Министерства обороны. Понятно, что не за «мерседесы» его полоскали, а за стойкое и вполне обоснованное презрение к либеральным «гаденышам», но формально за лимузины. По поводу экс-министра Сердюкова, уворовавшего со своим «дамским спецназом» десятки миллиардов рублей, такого ажиотажа не наблюдается. Та же пресса лениво гадает: накажут его хоть как-то или другую должность дадут?

Некоторое и очень непродолжительное время формальным и неформальным лидером армии являлся «элитный», по выражению Лебедя, генерал Игорь Родионов. Но Ельцин сдуру переодел министра обороны в цивильный пиджак, как того требовали либеральные взгляды, и тот с покорной обреченностью снял погоны генерала. Армия не понимала, как он мог смириться с таким унижением, а сам Родионов не понимал, что партикулярный пиджак не спасет его от изгнания. В итоге и погоны потерял, и поста лишился. Не орел. Нет, не орел.

А вот Льва Рохлина армия приняла сердцем и душой. Свой он был. В доску, в кирзачи, в портянку - свой, и все тут. Родился своим. И произошло это в захолустном Аральске в 1947 году. Не исполнилось ему и восьми месяцев, как расчетливый папик ухлестнул за какой-то Фрумой Цудечкис из Мелитополя и бросил русскую бабу с тремя своими детьми. Сам Лев Рохлин впоследствии вспоминал о тех годах без надрыва и горечи, зато с полным осознанием полезности ранней ответственности за семью: «Детство выпало тяжелое, на выживание. Это сейчас охота и рыбалка - хобби, а тогда только за счет этого и выживали. Добыча пропитания в самом буквальном смысле этого слова спасла меня от многих пагубных привычек. Я до сих пор не курю, а вкус вина узнал, лишь будучи офицером. Тогда не было времени шляться по поселку. Каждый день 50-килограммовый мешок с сетями за спину - и вперед, километров на десять-пятнадцать. Бегать стал. Благодаря спорту, если это так называть, попал «в свет» - областной город Кызылорду. Там впервые увидел пятиэтажные дома, стадион, траву. Помню, лежу на ней и все не верю- трава! Настоящая трава, которую я в своей жизни раньше не видел...»