Вечерние рассказы - [33]

Рыхлая, с нездоровым желтым лицом Степа Дурнина, апатичная, болезненная девочка; живая бойкая черноглазая Танюша Морозкина, любимица Розы Федоровны, острая на язык девочка, но которой сторонятся ее сверстницы именно за это ее чрезмерное уменье угождать «Розке», как называют за глаза в мастерской старшую закройщицу; Анютка, отчаянная девочка, проделывающая невероятные вещи, в смысле шалостей и проказ, и подвергающаяся не менее невероятным наказаниям со стороны «Розки»; и, наконец, Ганя, тихая двенадцатилетняя девчурка с испуганными, как бы раз навсегда остановившимися от страха серыми глазенками и с мелкими, как бисер, веснушками на миловидном детском лице.

Была тут еще недавно пятая девочка, но она умерла три месяца тому назад и о ее смерти среди младших членов модной мастерской бродят еще и до сих пор какие-то странные, жуткие и таинственные слухи.

* * *

Третий час на исходе, но ноябрьский день короток, и уже ранние сумерки окутывают улицы Петербурга. В модной мастерской мадам Пике весело-весело светят электрические рожки и лампы. В примерочной идет обычная бесшумная суета. Между двумя высокими трюмо стоит худощавая женщина в почти законченном платье. Она высока и очень стройна, несмотря на слишком худощавую фигуру. Нельзя определить, молода она или нет, но при первом же взгляде на это усталое лицо с заметными морщинами вокруг глаз и с темными, как бы вовнутрь себя смотрящими глазами, нельзя не сказать, что она прекрасна. И не красотой прекрасна, а тем тихим светом, который сияет в ее печальных глазах и в этой задумчивой улыбке, которая чуть заметно трогает ее губы.

Это Ольга Бецкая, известная драматическая актриса, сумевшая благодаря своему крупному таланту завоевать симпатии холодной и не особенно щедрой на выражения своего восторга петербургской публики. Она два года как приехала сюда из провинции, где играла с огромным успехом, и теперь пожинала лавры в одном из видных частных предприятий столицы. Своей декадентской фигурой, своим нежным, удивительно подвижным и одухотворенным лицом, своим чарующим низким голосом, а главное своей душой кристально чистой и сердцем, отзывчивым на всякие людские нужды и запросы, Ольга Бецкая представляла собою тот пленительный, полный обаяния облик, который не может не притягивать к себе людей.

И Ольга Бецкая покоряла не только зрителей, публику, товарищей и подруг по театру, не только близких людей, но и чужих.

Даже в мастерской мадам Пике все — от величественной «самой» до апатичной болезненной Степы, вечно страдающей отеком ног, — все были очарованы этой женщиной. Даже на каменном лице никогда не улыбающейся Розы Федоровны мелькало некоторое подобие улыбки, когда Ольга Бецкая обращалась к ней с самой незначительной фразой, относящейся к примерке платья.

А о «самой» и говорить нечего. Если madam Пике и считалась с чьим-либо мнением из своих клиенток, то, безусловно, только с мнением Ольги Бецкой, обладающей огромным вкусом во всех отраслях искусств.

С Ольгой Бецкой «сама» никогда не решалась спорить ни по поводу фасона, ни цвета, ни наряда, мнение артистки оставалось всегда решающим. Еще бы! Она была единственною клиенткой, которою справедливо гордилась madam Пике. Ведь вся столица съезжалась смотреть Бецкую, поклонялась ей, ее таланту, любовалась ею, и в это время на ней были платья, вышедшие из модной мастерской мадам Пике!

Но если кто-либо готов был отдать самым бескорыстным образом жизнь за Ольгу Бецкую, так это была маленькая Ганя, или Глафира Архипова, девочка-ученица модной мастерской madam Пике.

С той минуты, когда Ганя, два года тому назад приведенная сюда в ученье уличной торговкой, теткою Секлетеей, заменившей ей покойную мать и кое-как воспитавшей девочку на свои скудные нищенские гроши, увидела Бецкую, сердце бедной худенькой Гани дрогнуло от восторга.

Это было как раз в день ее поступления к мадам. Ганя как сейчас помнит все до мельчайших подробностей. Некоторые из швей насмешливо поглядывали на нее, Ганю, «неотесанную» девочку с улицы, посмеиваясь над ее неумением держать себя, над пугливостью, дикостью и нескладной речью.

Бойкие Анютка и Танюша приняли ее с откровенными насмешками и недоброжелательством. Первая откровенно заявила, что "не терпит тихонь", потому-де в тихом омуте черти водятся, а вторая, ни слова не говоря, пребольно ущипнула Ганю, когда сидела за обедом рядом с нею на кухне, и хихикнула ей в спину, мигая плутоватыми глазами.

— Это по обычаю. Обычай у нас такой! — с невинным видом объявила она, избегая укоризненного взгляда Гани.

"Сама" с места в карьер в первый же день накричала на новенькую, не успевшую ей подать чего-то, а Роза Федоровна пребольно выдрала за ухо Ганю, не смогшую распороть какого-то бесконечно длинного рубца.

И только Бецкая, примерявшая между двумя и тремя часами в этот день какое-то сложное платье для сцены, заметя новое, не виданное еще ею здесь личико ребенка с испуганными заплаканными глазенками, удивленно остановила на ней свои прекрасные глаза и спросила по-французски хозяйку:

— Что это, у вас новенькая, мадам Пике?

Все лицо француженки расплылось в улыбке. Все ее черные локоны, обильно снабжавшие вычурную прическу, казалось, пришли в движение при этом вопросе.