Вечерние новости - [20]

– Ну и команда у вас – сплошной инцест <Инцест – кровосмешение.>. Лэсли Чиппингем был шефом Отдела новостей Си-би-эй. Именно с ним Слоун собирался разговаривать на другой день по поводу Чака Инсена и настаивать, чтобы его убрали.

– Меня можешь из этой братии исключить, – сказал Слоун жене. – Я вполне доволен тем, что у меня есть дома.

Мартини, как всегда, сняло напряжение, хотя ни он, ни Джессика не пили много. Бокал мартини и бокал вина за ужином – это была их норма, а в течение дня Слоун не пил вообще.

– Я вижу, у тебя сегодня хорошее настроение, – сказала Джессика, – и для этого есть еще одно основание. – Она поднялась и достала из маленького бюро, стоявшего в другом конце комнаты, уже вскрытый конверт. Джессика обычно вскрывала корреспонденцию, так как вела большую часть их личных дел. – Это письмо от твоего издателя и гонорарный счет.

Он взял у нее конверт и внимательно просмотрел бумаги – лицо его просияло.

Несколько месяцев назад вышла книжка Кроуфорда Слоуна “Телекамера и правда”. Он написал ее в соавторстве, и это была третья его работа.

Продавалась книга плохо. Нью-йоркские критики безжалостно набросились на нее, радуясь возможности унизить человека с таким весом, как Кроуфорд Слоун. Но в Чикаго, Кливленде, Сан-Франциско и Майами книга понравилась. Более того, с течением времени определенные места в ней привлекли внимание обозревателей газет, а лучшей рекламы ни одной книге и не надо.

В главе, посвященной терроризму и заложникам, Слоун прямо написал о том, “с каким стыдом американцы узнали в 1986 – 1987 гг., что правительство США купило свободу группке своих заложников на Ближнем Востоке ценою жизни тысяч иракцев, которые полегли и были искалечены не только на полях сражений между Ираном и Ираком, но и в тылу”.

Эти люди погибли, писал он, потому что США снабжали Иран оружием в уплату за выпуск заложников. “Современные грязные тридцать сребреников” – так охарактеризовал Слоун эту расплату оружием, подкрепив свои слова цитатой из Киплинга.

Особой похвалы, кроме приведенного выше, удостоились следующие высказывания Слоуна:

"Ни у одного политического деятеля не хватит духу сказать это вслух, но заложников – в том числе и американцев – следует считать людьми приговоренными.

С террористами можно говорить только языком контртерроризма, ибо это единственный язык, который они понимают: надо, по возможности, их выслеживать и исподтишка уничтожать. Никогда нельзя – прямо или косвенно – идти на сделку с террористами или платить им выкуп – никогда!

При поимке с уликами террористам, которые сами не соблюдают норм гражданского права, нельзя давать возможность прибегнуть к помощи законов и принципов, которые они презирают. Англичане, глубоко уважающие закон, вынуждены порой отходить от него в целях защиты от порочной и безжалостной ИРА.

Что бы мы ни делали, терроризм не исчезнет, потому что правительства и организации, поддерживающие террористов, в действительности не хотят идти ни на какие соглашения и договоренности. Это фанатики, использующие других фанатиков для достижения своих целей.

Мы, живущие в Соединенных Штатах, не избавлены от терроризма – скоро и нам предстоит столкнуться с ним на собственном дворе. Но ни психологически, ни как-либо иначе мы не подготовлены к этой не знающей границ, безжалостной войне”.

Когда книга вышла в свет, кое-кто из начальства Си-би-эй занервничал, опасаясь, как бы утверждения о том, что “заложников следует считать людьми приговоренными” и что террористов надо “исподтишка уничтожать”, не вызвали в политических кругах и среди широкой публики возмущения против телестанции. Как выяснилось, тревожились они напрасно и вскоре тоже присоединились к славившему Слоуна хору.

Широко улыбаясь, Слоун отложил в сторону листок с солидной цифрой гонорара.

– Ты это вполне заслуживаешь, и я горжусь тобой, – сказала Джессика. – Особенно если учесть, что ты не из тех, кто хватается за любой предлог, лишь бы вызвать полемику. – И, немного помолчав, добавила:

– Кстати, звонил твой отец. Он приезжает завтра рано утром и намерен пробыть у нас с неделю.

Слоун поморщился.

– Что-то он зачастил.

– Одиноко ему, да и стар он становится. Может, когда ты доживешь до его лет, и у тебя появится любимая невестка, с которой тебе захочется вместе пожить.

Оба рассмеялись, зная, как любят друг друга Энгус Слоун и Джессика и насколько они ближе друг другу, чем отец и сын.

Отец Кроуфорда уже несколько лет жил один во Флориде, после того как умерла его жена.

– Я рада, когда он с нами, – сказала Джессика. – И Никки тоже.

– О'кей, тогда все прекрасно. Но пока отец будет тут, постарайся использовать свое великое влияние на него, чтобы он перестал вещать насчет чести, патриотизма и всего остального.

– Я понимаю, о чем ты. И постараюсь сделать все, что смогу.

Объяснялся этот разговор тем, что старший Слоун никак не мог забыть своего героического вклада во вторую мировую войну – он был старшим бомбардиром в авиации и получил за свои заслуги Серебряный крест и Крест за отличные полеты. После войны он работал бухгалтером – карьера не блестящая, но обеспечившая ему пристойную пенсию и независимость. Тем не менее годы, проведенные на войне, продолжали занимать главное место в воспоминаниях Энгуса.