Вечеринка а-ля 90-е - [2]

Алкаш уже принял свой максимум и теперь валяется в стороне от стола на заботливо подстеленном мной меховом тулупе. Уже август, земля холодная, а почки не железные, да и не новые уже.

Кстати, забыл представиться. Идиот собственной персоной. А как ещё можно назвать человека, который раз за разом наступает на одни и те же грабли. Сколько раз я зарекался не ездить на эти пьянки, замаскированные под охоту, или рыбалку. В компании с этими кренделями любое мероприятие это пьянка. И ладно если «это» ещё безобидно закончится. Такое, кстати бывает очень редко.

А чё я повёлся? Да, как обычно из-за мудака. Это он замутил воду, пообещал устроить какую-то грандиозную вечеринку, которую, якобы, никто из нас не забудет до самого конца нашей никчёмной жизни. Пообещал, собрал нас всех, а сам не пришёл. А чё, это вполне в его стиле. Самое интересное, что мы все снова ему поверили. Как всегда. Как это бывало и раньше, когда мы раз за разом становились жертвами его фантазий и тупых идей.

Всё это тянется с того времени, когда белокурый долговязый пацан с длинным носом и обаятельной, с ямочками на щеках, улыбкой появился на пороге нашего класса.

«Прошу любить и жаловать. В нашем классе пополнение. – Классная Моргуша, чему то ехидно улыбается. – Ну, молодой человек, представьтесь и расскажите о себе.»

Длинноносый ничуть не смущаясь перед новым коллективом, говорит, что его зовут Серёжей и приехал он аж с Молдавии. Тягучее произношение сразу выдаёт в нём чужака.

«Буратино! – шепчу я, пихая локтём своего соседа по парте. Тот громко прыскает, пуская сопли в кулак.

Так с моей лёгкой руки и стал он Буратиной с первой же минуты своего появления в классе. Я вообще славлюсь тем, что с ходу мог дать человеку достойное его погоняло. Кликухи всех моих друзей и недругов, почти во всех случаях придуманы мной.

Так мой сосед по парте и закадычный дружбан Вовик однажды стал Гераклом. Нет, Вовик не отличался исполинским телосложением, а как раз таки был худым и хлипким. Однажды на уроке истории древнего мира училка вызвала Вовика к доске и попросила показать его на карте, где находится Греция. У Вовика было не очень с географией, как в прочем и с остальными предметами, кроме, может быть, труда. Он знал только несколько географических объектов, и это были территории влияния на которые, вне зависимости от района, был поделен наш город. «КПД», «Кресты», «Площадь», «Пентагон», «Зарека» – на этих пяти опорах и держался мир по версии Вовика. Он с пьяной улыбкой взял указку и, не глядя, ткнул ей в карту, громко продекламировав «Греция!». Острая указка попала как раз в изгиб ламинированной бумаги и пробила его насквозь, где-то в районе Египта. В итоге все получили заряд веселья, а Вовик вдобавок к веселью ещё и единицу. Мне почему то тут же захотелось назвать его греческим именем, но на памяти было одно. Оно и стало его пожизненным погонялом.

Игорь, который часто скулил, ныл и пытался всем доказать свою правоту, получил прозвище «Уксус», а здоровяк, задира и балагур Ванька Пономарёв удостоился клички «Поночка». Здесь чистая случайность. Просто однажды вырвалось из моего рта знаменитое мультяшное имя и приклеилось к Ваньке на всю жизнь.

Мы снова вместе. Повзрослевшие и разрыхлевшие Уксус и Поночка как всегда цапаются, а Геракл валяется под столом на меховой подложке.

Всё как и раньше. Снова сижу и смотрю на третий по счёту ополовиненный пузырь водяры, слушаю бредни этих двух, мирный храп третьего и лелею надежду, что может быть, всё-таки появится четвёртый.

Всё как раньше. Я насквозь пропитан запахом костра и водяры, в грязном охотничьем камуфляже, в этих чёртовых болотниках, где-то в «жопе мира», на высоком берегу извилистой речушки. Морда опухла то ли от укусов комаров, то ли от пощёчин, которые предназначались им, но достались моим щекам и ушам. А ведь я взрослый и солидный человек. Живу в Москве и, между прочим, работаю ни кем-нибудь, а директором. Там я уважаемый, степенный и серьёзный. Там у меня есть квартира (правда съёмная, и об этом никто здесь не знает), хорошая машина и стабильный по здешним меркам хороший оклад. Но стоит мне только очутиться здесь, и мне снова кажется, что я отсюда и не уезжал. Что я не расставался с этими долбанными неудачниками, что нам ещё по пятнадцать, и мы как всегда на что-то надеемся. Мы снова мечтаем о золотых горах, райских кущах и принцессах. Господи! Ведь у меня всё уже состоялось! Ну почему я снова здесь, в этом страшном прошлом. Я снова в девяностых, где меня зовут не Вячеслав Иванович, а просто Сява.

– Сява, а ты почему до дна не выпил? Давай, завязывай с этими московскими штучками. – Педантичный в таких делах Уксус замечает, что я начинаю халтурить. Приходится морщиться и допивать.

Водка тёплая и горькая. Вкус молодости. Вкус солидной зрелости это Виски, но здесь о таких напитках никто и слышать не хочет.

– Кстати, ты слышал, Ленина то закрыли! – мычит сквозь набитый мясом рот Поночка.

О господи! Ну почему…почему это имя опять всплывает в моей жизни. Почему, приехав в кои-то веки в сибирскую глушь к своим друзьям, я должен слушать и разговаривать о том, кто моим другом никогда не был.