Вечер удался - [2]

— Потому! — сказала я, стараясь по возможности четко артикулировать согласные, что с сигаретой во рту было вовсе не легко. — Иди лучше домой, меня провожать не надо.

Дыхания не осталось. Но этот дурак, похоже, пепел мне стряхнуть не даст — держит меня в стальном захвате, дышит пивным перегаром, доставляет дискомфорт нам обоим. В первую очередь, конечно, мне. Или он не знает, что дым нужно хотя бы иногда выдыхать?

Выплюнув сигарету, я с мрачным удовольствием выпустила ему в лицо сизую струю.

Сергей мучительно закашлялся.

— Господи! Что за гадость ты куришь?!

— Не твое дело, — отрезала я.

— Такие крепкие! Блин, это же очень вредно…

Его влажные пальцы продолжали сжимать мои плечи. Надо сказать — весьма мерзкое ощущение.

— Тебе не похуй? Заботливый какой! Отпусти меня!

— Не отпущу, — упрямо повторил он.

— Знаешь что? Я курю с одиннадцати лет, и каждого, кто мне указывает, что мне курить, как мне курить и где мне курить, я посылаю на хуй! Это моя проблема, а не твоя! Так что ты, Сережа, лучше не нарывайся на любезность!! И еще — у тебя потные руки. Ты мне пятен на платье наставишь…

В отчаяньи он тряхнул меня, как куклу.

Это была последняя капля. Я злобно сморщила нос, дернула плечом:

— Так, руки!!..

Жалость вмиг улетучилась. Вот чего не люблю, так это когда хватают. Я тебе не вещь, гад!

Видимо, чувства ясно читались на моем лице. Но этого всё равно оказалось недостаточно, чтобы Сергей убрал свои лапы. Я разжала ладонь. Дорогая зажигалка выпала из пальцев и покатилась по тротуару. Я испепелила ухажера ненавидящим взглядом.

— Ты тупой? Ты совсем тупой? Уходи!

— Всего один поцелуй.

— Или ты просто глухой? Я же сказала — оставь меня в покое… — Я снова попыталась вырваться. — Да отпусти ты, дурак!.. Я сейчас кричать начну!

— Ну уж нет! — Сергей вцепился еще крепче. — Без прощального поцелуя я никуда не пойду.

Я сделала глубокий вдох и со свистом выпустила воздух, заставив челку взлететь и опуститься.

— Ну, вот что. Не хотела говорить, а теперь скажу. Сам напросился. У меня СПИД, Сережа.

Поскольку Сергей молчал, я зачем-то добавила:

— Это болезнь такая.

— Что? — Мигнув, он медленно отшатнулся и зачем-то посмотрел на свои руки. — Это что, шутка?

— СПИИИИД. Плохо слышал? — Не глядя на него, я тряхнула затекшими плечами и выудила из сумочки сигареты. — Всё. Конец разговора. Беги теперь в аптеку…

— Какую еще аптеку… — Сергей захлопал ресницами. — Ты чо гонишь… Какую аптеку, блядь… Слышь… это… ты погоди…

— …хотя, возможно, с тобой еще всё будет в порядке. Возможно. Благодари бога, что я тебе так и не дала!

Рот его уродливо перекосился, глаза вылезли из орбит.

— Сука! Сука ты! Пизда ебаная! — он оттолкнул меня и бросился прочь, не разбирая дороги.

Сигареты веером выскочили из пачки, несколько просыпалось на асфальт. Я растерла их ногой, подобрала откатившуюся зажигалку и пошла дальше.

Даже немного жаль, что Сергей так быстро убежал. Я бы не отказала себе в удовольствии сказать ему напоследок: «Может и ебаная, да не тобой, Сережа… Не тобой. И это радует».

За стадионом маячил пустырь. Последние лет двадцать местные жители сбрасывали здесь мусор. Во все месяцы кроме зимних смрад стоял необычайный, а днем еще и роились мухи. Одним словом, свалка-помойка.

Обычно я шла в обход, но сегодня решила срезать дорогу. Тяжесть внизу живота давила все явственней. Нет, пожалуй, до дома мне не дойти.

Я закурила, задумавшись. Спрятала пачку в сумочку. А, ну их всех в жопу! Схожу на пустыре. Самое место.

Свалка надвинулась, стало темней. Дождавшись, когда меня плотно обступят груды мусора и чахлые деревца, я остановилась, задрала подол и лихорадочно принялась стаскивать трусики. В небе по одной гасли закрываемые облаками звезды.

Едва жухлую траву оросили первые капли, из темноты вынырнули четыре дышащие перегаром фигуры. Луч фонарика ударил в глаза, ослепил.

Удар в живот, потеря дыхания.

— Только попробуй заорать или укусить.

Зажав мне рот, поволокли вглубь мусорных развалов. В темноту, разрезаемую лучом.

Переговаривались между собой.

— Тихо, бля…

— Вот, тут сухо. Давай сюда. Воха — первый…

Луч снова хлестнул по глазам, оставив на сетчатке серые плавающие пятна. Я зажмурилась.

— Ну что, сразу дашь? — спросил один голос.

— Или после того, как отпиздим? — глумливо хохотнул второй.

Третий, державший меня сзади, просто сунул руку под юбку и, зацепив пальцем за резинку стрингеров, рывком разорвал их — в промежности больно резануло. Дышать было трудно. Шею перехватывал борцовский локоть.

— Чуваки, бля, она мокрая уже! — довольно сообщили над моим ухом.

— Чо, правда? — ходил кругами четвертый. Голос его был радостен. — Чо, бля, уже кайф, ловит? А, бляяя, сука! Блядь ебаная!

Он подскочил поближе и схватил меня за грудь.

Воха оттолкнул его:

— Пошли нахуй, моя идея была! Успеешь…

Я слабо пискнула. По ноге потекла горячая струйка.

Обладатель борцовских бицепсов дернулся.

— Бля, обоссалась!

— Фу, бля…

— Вот-те и мокрая!

— Сука, на меня попало! Еб-бать…

Локоть быстро разжался. Воздух со свистом и болью ворвался в легкие. Ноги подогнулись, я с сипением опустилась на землю. Мрак вокруг резко сгустился — то ли из-за недостатка кислорода в легких, то ли оттого, что луна зашла за тучи.