Вечер удался - [2]
— Потому! — сказала я, стараясь по возможности четко артикулировать согласные, что с сигаретой во рту было вовсе не легко. — Иди лучше домой, меня провожать не надо.
Дыхания не осталось. Но этот дурак, похоже, пепел мне стряхнуть не даст — держит меня в стальном захвате, дышит пивным перегаром, доставляет дискомфорт нам обоим. В первую очередь, конечно, мне. Или он не знает, что дым нужно хотя бы иногда выдыхать?
Выплюнув сигарету, я с мрачным удовольствием выпустила ему в лицо сизую струю.
Сергей мучительно закашлялся.
— Господи! Что за гадость ты куришь?!
— Не твое дело, — отрезала я.
— Такие крепкие! Блин, это же очень вредно…
Его влажные пальцы продолжали сжимать мои плечи. Надо сказать — весьма мерзкое ощущение.
— Тебе не похуй? Заботливый какой! Отпусти меня!
— Не отпущу, — упрямо повторил он.
— Знаешь что? Я курю с одиннадцати лет, и каждого, кто мне указывает, что мне курить, как мне курить и где мне курить, я посылаю на хуй! Это моя проблема, а не твоя! Так что ты, Сережа, лучше не нарывайся на любезность!! И еще — у тебя потные руки. Ты мне пятен на платье наставишь…
В отчаяньи он тряхнул меня, как куклу.
Это была последняя капля. Я злобно сморщила нос, дернула плечом:
— Так, руки!!..
Жалость вмиг улетучилась. Вот чего не люблю, так это когда хватают. Я тебе не вещь, гад!
Видимо, чувства ясно читались на моем лице. Но этого всё равно оказалось недостаточно, чтобы Сергей убрал свои лапы. Я разжала ладонь. Дорогая зажигалка выпала из пальцев и покатилась по тротуару. Я испепелила ухажера ненавидящим взглядом.
— Ты тупой? Ты совсем тупой? Уходи!
— Всего один поцелуй.
— Или ты просто глухой? Я же сказала — оставь меня в покое… — Я снова попыталась вырваться. — Да отпусти ты, дурак!.. Я сейчас кричать начну!
— Ну уж нет! — Сергей вцепился еще крепче. — Без прощального поцелуя я никуда не пойду.
Я сделала глубокий вдох и со свистом выпустила воздух, заставив челку взлететь и опуститься.
— Ну, вот что. Не хотела говорить, а теперь скажу. Сам напросился. У меня СПИД, Сережа.
Поскольку Сергей молчал, я зачем-то добавила:
— Это болезнь такая.
— Что? — Мигнув, он медленно отшатнулся и зачем-то посмотрел на свои руки. — Это что, шутка?
— СПИИИИД. Плохо слышал? — Не глядя на него, я тряхнула затекшими плечами и выудила из сумочки сигареты. — Всё. Конец разговора. Беги теперь в аптеку…
— Какую еще аптеку… — Сергей захлопал ресницами. — Ты чо гонишь… Какую аптеку, блядь… Слышь… это… ты погоди…
— …хотя, возможно, с тобой еще всё будет в порядке. Возможно. Благодари бога, что я тебе так и не дала!
Рот его уродливо перекосился, глаза вылезли из орбит.
— Сука! Сука ты! Пизда ебаная! — он оттолкнул меня и бросился прочь, не разбирая дороги.
Сигареты веером выскочили из пачки, несколько просыпалось на асфальт. Я растерла их ногой, подобрала откатившуюся зажигалку и пошла дальше.
Даже немного жаль, что Сергей так быстро убежал. Я бы не отказала себе в удовольствии сказать ему напоследок: «Может и ебаная, да не тобой, Сережа… Не тобой. И это радует».
За стадионом маячил пустырь. Последние лет двадцать местные жители сбрасывали здесь мусор. Во все месяцы кроме зимних смрад стоял необычайный, а днем еще и роились мухи. Одним словом, свалка-помойка.
Обычно я шла в обход, но сегодня решила срезать дорогу. Тяжесть внизу живота давила все явственней. Нет, пожалуй, до дома мне не дойти.
Я закурила, задумавшись. Спрятала пачку в сумочку. А, ну их всех в жопу! Схожу на пустыре. Самое место.
Свалка надвинулась, стало темней. Дождавшись, когда меня плотно обступят груды мусора и чахлые деревца, я остановилась, задрала подол и лихорадочно принялась стаскивать трусики. В небе по одной гасли закрываемые облаками звезды.
Едва жухлую траву оросили первые капли, из темноты вынырнули четыре дышащие перегаром фигуры. Луч фонарика ударил в глаза, ослепил.
Удар в живот, потеря дыхания.
— Только попробуй заорать или укусить.
Зажав мне рот, поволокли вглубь мусорных развалов. В темноту, разрезаемую лучом.
Переговаривались между собой.
— Тихо, бля…
— Вот, тут сухо. Давай сюда. Воха — первый…
Луч снова хлестнул по глазам, оставив на сетчатке серые плавающие пятна. Я зажмурилась.
— Ну что, сразу дашь? — спросил один голос.
— Или после того, как отпиздим? — глумливо хохотнул второй.
Третий, державший меня сзади, просто сунул руку под юбку и, зацепив пальцем за резинку стрингеров, рывком разорвал их — в промежности больно резануло. Дышать было трудно. Шею перехватывал борцовский локоть.
— Чуваки, бля, она мокрая уже! — довольно сообщили над моим ухом.
— Чо, правда? — ходил кругами четвертый. Голос его был радостен. — Чо, бля, уже кайф, ловит? А, бляяя, сука! Блядь ебаная!
Он подскочил поближе и схватил меня за грудь.
Воха оттолкнул его:
— Пошли нахуй, моя идея была! Успеешь…
Я слабо пискнула. По ноге потекла горячая струйка.
Обладатель борцовских бицепсов дернулся.
— Бля, обоссалась!
— Фу, бля…
— Вот-те и мокрая!
— Сука, на меня попало! Еб-бать…
Локоть быстро разжался. Воздух со свистом и болью ворвался в легкие. Ноги подогнулись, я с сипением опустилась на землю. Мрак вокруг резко сгустился — то ли из-за недостатка кислорода в легких, то ли оттого, что луна зашла за тучи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.