Вдребезги: GREEN DAY, THE OFFSPRING, BAD RELIGION, NOFX и панк-волна 90-х - [80]

«Думаю, я немного подсел на вечеринки, – добавил он. – Но чем старше я становился, тем больше понимал, что не могу справиться с наркотиками. Потому что люди становятся зависимыми не только от сильных наркотиков, но и от слабых. Они подсаживаются только так. Но я едва могу справиться с этим, даже если речь идет о кофе… Это было тяжелое время для меня. Мне повезло быть одним из тех, кто извлек уроки из этого опыта и пошел дальше, в то время как некоторые другие люди впадали во все большую зависимость, пока она не убивала их».

Для Green Day наступили мрачные дни, которые доказывали, что получение больше ожидаемого может быть таким же потрясением, как и получение меньшего. «Я скажу вам правду – пару лет назад мне было гораздо веселее», – признался Майк Дернт в интервью Rolling Stone. Музыкальные вкусы Билли Джо становились все более злыми и зубодробительными. Он наблюдал, как «Maximumrocknroll» ополчился на его группу, и это крутое изменение взглядов вскоре повлияло на позицию журналов Spin и Rolling Stone. Фронтмен не пытался скрыть, что эти вещи его волнуют. Вскоре он стал беспокоиться о том, что думают о нем другие люди. Реакция на Green Day была жестокой и неумолимой, и, оглядываясь назад, Армстронг считает, что ему следовало больше времени уделять размышлениям о происходящем и проводить больше времени со своей женой Эдриенной и их сыном Джоуи, которому еще не исполнилось и года. Он остро осознавал, что больше не является частью народа. Даже близкие друзья, казалось, вели себя странно. Они звонили ему и говорили: «Эй, я не хочу тебя беспокоить, но…», – и эта оговорка вызывала у него смущение принятием группы в обществе. Он и Эдриенна были вынуждены переехать, после того как их адрес раскрыли в шоу Live 105 на радио KITS. Создавалось впечатление, что каждый встречный считал своим долгом сказать Билли Джо, что он поступает неправильно. То, что ему казалось реализацией потенциала музыканта, для других выглядело как оскорбление эстетической справедливости.

«Думаю, я просто потерялся, – сказал он Лоуренсу Ливермору. – Я не мог отыскать силы убедить себя в том, что поступаю правильно. Я был участником великой группы, и это закономерно, потому что наши песни очень хороши. Но я никогда не мог почувствовать, что поступаю правильно, ведь столько людей обозлилось на меня. Вот где я запутался, и это очень тупо. Я бы никогда не хотел прожить эту часть своей жизни заново. Никогда».

«Я знаю, что многие были счастливы [за Green Day], – говорит Лоуренс Ливермор. – Но они, как правило, не были такими громкими, как недоброжелатели. Наверное, опасались стать белыми воронами среди остальной части сообщества. Или, возможно, их просто было меньше в панк-сообществе».

«Это странно, потому что люди как будто смотрели на Green Day через очки с дерьмовыми линзами, – говорит Армстронг. – И это не имело никакого отношения к музыке. Мы знали, что записали лучший альбом в карьере. Была новая аудитория, которая слушала музыку и прониклась ею. У нас появились новые поклонники – молодые ребята. Но была и другая сторона – люди, которые нас отвергали. Они были настроены против нас еще до того, как услышали хоть одну ноту, которую мы сыграли. Странно, когда некоторые люди смотрят на вещи в этом свете. Я слушаю только музыку. Если это хорошая запись и у нее годный продакшн, то я въезжаю, понимаете. Может быть, это потому, что я музыкант. Я не из тех, кто сидит и внимательно изучает то, что делают другие люди.

Но [в то время] я был в некотором замешательстве. То ли это из-за места, откуда я родом – Родео, город нефтеперерабатывающих заводов, – то ли Беркли и Окленд, где я открыл совершенно новый взгляд на жизнь. Там была политика и музыка, художники и чудаки, с которыми у меня было что-то общее. Но после успеха я почувствовал, что не принадлежу ни к одному из этих мест. Я чувствовал себя не в своей тарелке. У нас был успех, деньги, и я просто пытался осознать, что все это значит. Это было странно».

С момента создания группы Sweet Children в 1987 году Green Day выступали в клубе 924 Gilman Street не менее сорока семи раз. Но к тому моменту, как в начале декабря 1994 года их «Конверсы» коснулись земли в международном аэропорту Сан-Франциско, группа уже больше года как была изгнана из клуба. В обвинительном листе было написано, что они подписали контракт с крупным лейблом и, покуда этот статус сохранялся, они нежеланные гости на сцене.

Кажется, что на фоне оглушительного шума, который наделал Dookie, это изгнание – мелочь. Но когда Green Day останавливались, чтобы заправиться в своих старых районах, отчуждение ощущалось все острее. Gilman Street был центробежной силой сцены района Залива, и в течение четырех лет после гибели Operation Ivy Green Day были самой популярной группой. Но теперь, по мнению многих, они скомпрометировали революцию. Билли Джо Армстронг, Майк Дернт и Тре Кул были меньшевиками по сравнению с большевиками Gilman. Конечно, если закрыть глаза на изгнание из клуба, то даже в этом случае Green Day могли бы появиться там только под псевдонимом и в условиях строжайшей секретности. Но вердикт панк-судилища был оглашен. На Green Day наложили самую страшную санкцию под номером восемьдесят шесть.