Вдребезги: GREEN DAY, THE OFFSPRING, BAD RELIGION, NOFX и панк-волна 90-х - [25]

В тот день Тим Армстронг был мертвецки пьян. Сначала он выпил на Телеграф-авеню, а затем на крыше соседнего студенческого общежития Баррингтон-холл в Беркли. К началу выступления музыкант едва стоял на ногах, не говоря уже о том, чтобы как следует отыграть программу. После шоу разъяренный Лоуренс Ливермор выволок Армстронга на улицу и сказал, что его пристрастие к алкоголю перешло все границы. Затем Ливермор озвучил список людей из своего окружения, чьи жизни унесли выпивка и наркота. Старший товарищ гневно спрашивал Тима, как тот посмел просрать дарованные ему талант и возможности только ради того, чтобы напиться? Он напомнил, что миллионы ребят отдали бы все на свете, чтобы обладать его талантом, а он выбрасывал его на свалку, будто речь шла о каком-то хламе. Тим Армстронг был настолько ошеломлен пылкой честностью Ливермора, что годы спустя мог вспомнить каждое слово из этой тирады. Однако пройдет некоторое время, прежде чем он всерьез прислушается к предостережениям своего друга.

Время неумолимо несло перемены. Предсказание Лоуренса Ливермора о том, что музыка Ист-Бэй и местное сообщество заслуживают более широкого внимания, быстро воплощалось в жизнь. Подростки со всех концов Соединенных Штатов совершали паломничество в 924 Gilman Street и относились к этому месту как к святыне. Группе Sweet Baby первой из местной тусовки удалось подписать контракт с мейджор-лейблом, однако у этой истории не было счастливого конца. Стоя на зыбучих песках, отцы-основатели панк-сцены видели, как здешняя энергетика меняется и становится все мрачнее. Полагая, что Gilman Street утратил атмосферу родства, Тим Йоханнан решил прекратить финансирование клуба. Местечко ненадолго закрылось, а потом, к всеобщему изумлению, специальный комитет собрал достаточно денег, чтобы двери клуба распахнулись вновь. Внезапно клуб доказал, что может не только существовать, но и выживать. Лоуренс Ливермор приводит эту историю как один из немногих примеров эффективности принципов анархии, который вдобавок прошел проверку временем.

Но, в отличие от 924 Gilman Street, Operation Ivy не удалось выжить. 28 мая 1989 года группа в последний раз выступила в клубе. Это событие одновременно задумывалось как концерт и вечеринка по поводу сильно запоздавшего релиза их дебютного альбома. Но к урочному вечеру ребята приняли решение смотать удочки. Как и Strangeways Here We Come группы The Smiths, Energy стал одним из тех немногих студийных альбомов, выпуск которого произошел уже после распада самой группы.

Даже посвященные в близкий круг Operation Ivy были ошарашены этим неожиданным решением. По рассказу Тима Армстронга, они пришли к этому без всякого драматизма. Однажды они вместе с Джесси Майклзом гуляли по Телеграф-авеню и пили пиво, которое купил Армстронг. Друзья сидели на волейбольной площадке, болтали о музыке и о своей группе. Согласно Армстронгу, в ходе разговора обоим стало ясно, что Operation Ivy уже совсем не те, что раньше, и никто не будет скучать по группе. Он решительно не согласен с тем, что причиной распада стало желание Майкла уйти. По его словам, это обоюдное решение, вызванное тем, что ни у него, ни у Джесси Майклза душа больше не лежала к этому делу. Попивая пивко на спортивной площадке, парни решили позволить своему детищу умереть.

Лоуренс Ливермор рассказывает другую версию событий. Он допускает, что Армстронг и Майклз могли выпить пивка на волейбольной площадке и завести разговор, который привел к распаду Operation Ivy. Однако он настаивает, что певец в одностороннем порядке принял решение покинуть группу, тем самым развалив ее. Он вспоминает, как открыл дверь дома, где снимал квартиру, и увидел на пороге Тима Армстронга и Мэтта Фримана. Они были опустошены. «Наша группа только что распалась», – мрачно сообщили они ему. «Они были очень расстроены», – вспоминает он. Троица пешком проделала путь в несколько миль, перейдя границу между Оклендом и Беркли, пытаясь переварить последние известия. «Это смахивало на посттравматический шок», – говорит он.

«Я расстраивался из-за распада группы и остро ощущал боль своих друзей – Тима и Мэтта, для которых группа была всей жизнью, – говорит Ливермор. – Когда они поделились со мной новостями, я видел, что они убиты горем. Я часами ходил с ними, пытаясь отыскать плюсы в сложившейся ситуации. Но это было просто невозможно. Ничего не могу сказать против [версии событий Тима] – знаю лишь то, что они пришли ко мне домой тем вечером и сказали: “Джесси больше не хочет участвовать в Operation Ivy, и мы расстаемся”. С тех пор я несколько раз расспрашивал его об этом, но он все отрицает. Официальная версия состоит в том, что они расстались по обоюдному согласию, но мне, как и некоторым другим людям, которые были с ними близки, кажется, что все совсем не так. Джесси был из другого мира. Тим и Мэтт происходили из рабочего класса и грезили лишь о музыке. Она была целью их жизни с самого детства. Джесси больше смахивал на… Я бы не называл его дилетантом, потому что он по-прежнему занимается искусством, рисует и пишет. Но у него было такое отношение: “О, попробую-ка я сыграть в группе. Посмотрим, будет ли это весело. Упс, это уже не весело, поэтому займусь-ка я чем-нибудь другим”. Такой привилегией обладают выходцы из среднего класса. Но Тим и Мэтт не понимали этого. Я сам, будучи выходцем из рабочего класса, знал, что они чувствуют. Я подумал: “Зачем упускать возможность сделать что-то великое?” Мы были уже на заключительной стадии записи. Кажется, мы тогда работали над оформлением».