Вдовы по четвергам - [9]

Антония встречала их у дверей, она как раз закончила расставлять в вазе цветы, присланные Вирхинией Геварой. Вазу она поставила в центре нового деревянного стола. На горничной была голубая униформа с белыми кружевными манжетами. Совсем новая, ведь когда они жили в Палермо, и речи не было ни о какой униформе. И кровати она тоже не застилала. Но после переезда и появления детей ей пришлось согласиться с изменениями, иначе она осталась бы без работы. На въезде была гравийная дорожка, звук камней под колесами автомобиля напоминал шум дождя, и девочка вздрогнула. Выглянула в окно, но там светило солнце. «Это идет дождь из невидимых камней», — решила она. Мариана вышла из автомобиля первой. Она подошла к Антонии и передала ей коробку и сумку с кое-какой одеждой, которую забыли захватить вчера при переезде. Затем она быстро подошла к машине, открыла заднюю дверь и отсоединила ремень безопасности, которым малыш был пристегнут к детскому креслу. Девочка смотрела, как эта женщина берет на руки ее брата. Мариана сказала что-то вроде «Иди сюда, мой маленький» и вынула его из машины. Одеяльце упало на каменную дорожку.

— Видишь, Антония, какой у нас Педро сегодня красивый?

Антония кивнула.

— Иди, приготовь ему бутылочку с молоком, должно быть, он умирает от голода!

Антония ушла обратно в дом и унесла сумку и коробку. Мариана с Педро на руках посмотрела на машину, будто что-то искала.

— Эрнесто? — позвала она, и тот выглянул из-за багажника, держа в руках теннисные ракетки и чехол для детской коляски.

И вместе они вошли в дом. Девочка видела, как дверь за ними закрылась. Она разглядывала дом через тонированное стекло. Он казался ей самым прекрасным домом на земле. Будто сделан из молока и меда, как в сказке, которую однажды ей рассказали в церкви в ее родном городе Каа-Кати. Она хотела выйти из машины и пробежаться по траве, мягкой, словно ковер, но не могла, потому что не знала, как отстегнуть ремень безопасности. Попробовала, но ничего не вышло, и она испугалась. Вдруг что-нибудь сломает и за это ее побьют, а ей не хотелось, чтобы ее били.

Прошло немного времени. Девочка смотрела из машины на улицу. Мимо прошли сеньора с собакой на поводке, горничная в таком же платье, как у Антонии, с ребенком в коляске, проехали парень на велосипеде и девочка на роликах. Она подумала, что, может, тоже однажды покатается на таких коньках. Она никогда не видела их вблизи, да и девочка проехала слишком быстро — не разглядеть. Но ролики были розовыми, это она успела заметить. Ее любимый цвет.

Дверь дома открылась, и показалась Антония. Подошла к машине.

— А ты что здесь сидишь? Иди, иди, — повторяла она, неуклюже пытаясь отстегнуть ремень, она тоже не очень-то умела это делать.

Затем она взяла девочку за руку и повела в дом. В ее новый дом.

В следующий понедельник после переезда девочка должна была пойти в школу. Прежде она ни в какую школу не ходила. В Lakelands, английской школе, куда Мариана и Эрнесто всегда мечтали отдать своего ребенка, ее записали в первый класс, хотя она раньше никогда не занималась языком. Говоря о языке, они имели в виду английский. Девочке будет нелегко. Занятия начались уже два месяца назад. Директриса сказала: для того чтобы нагнать остальных детей, придется действовать совместно, с одной стороны, девочке в классе уделят особое внимание, чтобы она приобрела такие же english skills,[6] какие есть у ее товарищей, а с другой стороны, Мариана должна будет организовать дополнительные занятия. Речь шла не о частном учителе, а о coach, репетиторе. Мариана согласилась. В любом случае попробовать стоило. Ведь Педро все равно будет посещать Lakelands с двух лет, как любой нормальный ребенок. А с практической точки зрения будет лучше, если они с девочкой пойдут в одну школу.

У Марианы не было особых иллюзий насчет того, как пройдут первые уроки у Ромины. Она научилась не ждать от жизни слишком многого, чтобы потом не впадать в отчаяние. Сколько лет, лечась от бесплодия, она каждый месяц шла в туалет, боясь, что произойдет то, что неизбежно и происходило. Регулярные месячные, которые она уже просто ненавидела. Пока наконец в Соединенных Штатах ей не поставили диагноз: «пустые яичники, полная неспособность к зачатию», и она поблагодарила их за искренность. Так что с девочкой она решила вести себя точно так же: не питать особых иллюзий, заранее настроиться на то, что все пойдет плохо, чтобы потом лишний раз не огорчаться. Но когда настал тот день, она поняла, что на самом деле сильно нервничает. Она все подготовила с вечера, сама погладила форму, убедившись, что складки на юбке лежат абсолютно симметрично, и положила свежевыглаженную одежду на стул. Белую рубашку, голубой пуловер с красно-зеленым узором и юбку в шотландскую клетку. Девочка уже спала. Ее черные волосы блестели в слабом свете ночника.

Мариана спустилась в столовую, включила телевизор и закурила сигарету. Эрнесто сидел за компьютером. Она переходила с канала на канал, не думая о том, что смотрит. Ей хотелось, чтобы время текло побыстрее, чтобы уже наступил следующий день, наступил и прошел, а потом еще день, и еще, и еще, и чтобы наконец ее дети забыли, кто они такие на самом деле и откуда. Особенно девочка. Педро слишком мал, ему лишь три месяца. Он быстро забудет чужие запахи, чужое дыхание, голос, биение сердца. Малыша она будет растить по своим правилам. Но девочка — другое дело. Она уже знала слишком много. И это заметно. Мариана с трудом выдерживала ее взгляд, ей становилось страшно. Будто в ее черных глазах может отразиться все то, что они когда-то видели.