Вдовы по четвергам - [75]

Шрифт
Интервал

— То, что мы должны были сделать, уже сделано, — ответил Рони.

— А если это была не вся правда? — спросил Хуани.

Мы его не поняли.

— Идемте наверх, я должен вам кое-что показать.

Мы помогли Рони подняться по лестнице. В комнате Хуани нас ждала Ромина, она сидела на подоконнике. Я не знала, что она здесь. В руках у нее была отцовская цифровая видеокамера. Хуани попросил нас сесть на кровать. Работал телевизор, в выпуске новостей сообщали о неизбежном нападении Соединенных Штатов на Афганистан, который считали ответственным за теракт во Всемирном торговом центре.

«Наши военные готовы к операции, и скоро мы снова почувствуем гордость за свою страну», — сказал их президент с экрана.

Хуани подошел с камерой к телевизору. За несколько секунд он отсоединил одни провода, присоединил другие, нажал на кнопки, и на экране вместо президента Соединенных Штатов возникло изображение, снятое камерой. Ромина помогала ему, подавала нужные провода. Я была так удивлена технической смекалкой собственного сына, что сначала не поняла, что они нам показывают. У меня бы такое переключение проводов заняло целый день, если бы я вообще с ними справилась. Рони уставился на экран телевизора и схватился за голову, и я тоже стала понимать, что вижу перед глазами. Было довольно темно, но не оставалось никаких сомнений — это бассейн у дома Скальи.

Снимали сверху, словно человек с камерой куда-то залез.

— Мы сидели на дереве, — объяснил Хуани, и тут я поняла, что прыгающие тени — это листья.

Мартин Урович уже был в воде, он лежал на спине, держась за поплавки. Одной рукой он держался за поплавки, а другой — за бортик бассейна. Тано устанавливал музыкальный центр на самом краю, у спуска в бассейн.

— Музыкальный центр, — сказал мне Рони, и мы оба поняли, что он имеет в виду.

По полу тянулся провод удлинителя, который присоединялся к розетке в коридоре. Тано убедился, что длины провода достаточно, чтобы дотянуться до бассейна, и оставил его лежать на полу, слишком близко к краю. Густаво сидел рядом с ним, опустив ноги в воду. С такого расстояния невозможно было утверждать, что он плачет, но сама поза, легкая дрожь, сотрясавшая его тело, почти незаметные судороги явно указывали на это. Когда Тано закончил устанавливать аппаратуру, он прыгнул в воду, а потом взял один из трех бокалов, стоявших на бортике бассейна, и выпил. Тут колыхнулась какая-то ветка и на миг заслонила объектив камеры. Затем снова появился Тано, он разговаривал с Густаво, не было слышно, что он говорит. Но Густаво отрицательно качал головой. Тано говорил все настойчивее, а так как собеседник по-прежнему отказывался, он грубо схватил его за плечо. Густаво вырвался. Тано снова попытался его схватить, и тот снова вырвался. Тано отчитывал его как мальчишку, не было слышно ни слова, но по выражению лица и по жестам все было понятно. Густаво согнулся и заплакал, закрыв лицо руками. Теперь его рыдания были отчетливо слышны. Он раскачивался вниз-вверх в такт всхлипам. Тогда Тано схватил его за шею и стянул вниз, в бассейн, и тут же воткнул вилку в розетку удлинителя. Урович по-прежнему лежал на воде. Густаво всплыл на поверхность, хотя Тано пытался свободной рукой удерживать его голову под водой. Но Густаво был моложе и сильнее, так что он в очередной раз вырвался и попытался добраться до бортика. Он до него даже дотянулся, но было слишком поздно, выбраться ему уже не удалось. Тано другой рукой, не той, которой он боролся с Густаво и пытался удержать его под водой, вытащил провод из удлинителя и опустил его в воду, рядом с собой. Три тела всплыли на поверхность, а затем опустились на дно. По воде разошлись круги. И наступила полная темнота. Отключились фонари у дома и оборвалась музыка. Камера начала показывать что-то невнятное, темные листья дерева, с которого спускались Хуани и Ромина, дорогу у них под ногами.

— Что нам делать? — послышался голос Ромины за кадром.

Снова черный асфальт, шум дороги, прерывистое дыхание. Темный экран.


Мы с Рони молчали, не зная, что сказать. Хуани и Ромина ждали нашей реакции.

— Мы могли бы спасти их? — спросил Хуани.

— Его убили, — в шоке пробормотал Рони.

— Могли бы? — снова спросил мой сын.

Я взглянула на Рони. Я знала, о чем он спрашивает, и сумела выговорить:

— Никто бы не смог.

Рони взглянул на Ромину:

— Твой отец видел это?

— Зачем? — ответила она. — Он бы захотел скрыть это, как и самоубийство, ведь вдова убийцы тоже не сможет получить страховку.

Мы снова замолчали, никто из нас четверых не мог отважиться сказать то, что думает.

— Что теперь делать, папа? — спросил Хуани. — Идти в полицию?

— Нам такого никогда не простят, — выговорил Рони.

— Кто? — спросил Хуани.

— Все они.

— Кто это — все? — настаивал Хуани.

— Наши друзья, знакомые, — пояснила я.

— Это так важно? — спросил мой сын.

— Я боюсь того, что с нами может случиться, — ответил его отец.

— Все, что должно было с нами случиться, уже случилось, папа, — сказал Хуани, и на его глаза навернулись слезы.

Ромина сделала несколько шагов и встала рядом, прижавшись к нему всем телом.

— Итак, что мы будем делать? — снова спросил мой сын.


Еще от автора Клаудиа Пиньейро
Твоя

Роман современной аргентинской писательницы Клаудии Пиньейро «Твоя» можно отнести к детективному жанру: в нем есть и убийство, и запутывание следов, и психологические загадки, и головокружительные сюжетные виражи. Однако есть в нем и другой план — не менее важный: уверенными мазками автор рисует портрет современной семьи, описывает внешне благополучный мир, за глянцевым фасадом которого бушуют разрушительные страсти. Вполне оправданное на первый взгляд стремление во что бы то ни стало сохранить распадающуюся семью оборачивается для героев романа катастрофой.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.