Вдовы - [6]

Фуллеру было плевать на Резника, поскольку – и сержант ни минуты не сомневался в своей правоте – Резнику было плевать на Фуллера, для инспектора поимка проклятого Гарри Роулинса важнее всего и всех. Однако обоих полицейских крайне интересовали Фишеры: что у братьев на уме и с кем они общаются. Вот почему Фуллер следил за ними, как ястреб. Он мечтал о карьерном росте, а Фишеры были самой желанной добычей для любого копа еще до того, как Фуллер пришел в полицию. Теперь, после смерти Роулинса, их арест станет событием века!

Когда траурная церемония завершилась и скорбящие разошлись, Фуллер, лавируя между надгробиями, тоже направился к выходу. Он уже собирался сесть в поджидающий его полицейский автомобиль, когда заметил грязь на своих ботинках за сорок фунтов и, раздосадованный, вытер обувь о траву. С водительского кресла заулыбался констебль Эндрюс, Фуллеру же было не до смеха, тем более что и его лучшие брюки тоже запачкались.

Открыв дверцу, сержант тяжело опустился на сиденье, потом вынул из кармана чистый, белый, идеально выглаженный и ровно сложенный носовой платок, плюнул на него и принялся чистить правую штанину.

– Видел что-нибудь стоящее? – начал Эндрюс, весь последний час наблюдавший за тем, как невыносимо скучает Фуллер.

– Этот придурок Резник может ломать собственную карьеру, как ему вздумается, но испортить мою я не позволю, – буркнул Фуллер.

– Помнится, я читал о нем в «Мировых новостях». – Эндрюс старался быть в курсе всех сплетен, чтобы тем самым заслужить благосклонность сотрудниц участка. – Что-то про отстранение от службы за взяточничество. Продажный коп этот Резник.

– Мне-то какое дело? – Фуллер, нахмурившись, захлопнул дверцу и мотнул головой в знак того, что можно ехать.

– А ведь еще до звания сержанта он получил от комиссара две благодарности за храбрость, – продолжал Эндрюс, заводя машину. – То есть когда-то был хорошим полицейским.

– Сейчас-то что с того?

Все знали, что шансы Резника на повышение близки к нулю. Звание инспектора он умудрялся каким-то чудом удерживать, но каждый раз, когда его имя упоминалось в связи с возможным повышением, кто-нибудь поднимал старую грязь, этим все и заканчивалось. Только недавно старший инспектор их управления Сондерс убедил главу отдела уголовных расследований поручить Резнику какое-нибудь задание. Потом, пусть с неохотой, инспектору дали и крохотную команду для работы по старым нераскрытым делам.

– Любой коп, имеющий хоть какое-то отношение к этому прокуренному динозавру, будет выглядеть таким же нелепым, как он. Я не намерен сдаваться без борьбы, Эндрюс, можешь не сомневаться. – Фуллер раскрыл блокнот, с которым не расставался, и воззрился на список имен, составленный на похоронах. – Резник, как настоящий идиот, все гоняется за привидениями. Нас должны интересовать живые люди.

Автомобиль набирал скорость. Фуллер развернулся в кресле и внимательным взглядом обвел очередь на парковке, выискивая в толпе Арни Фишера, но тот уже уехал. Нахмурившись, сержант забарабанил по блокноту пальцами:

– Давай-ка заедем в логово матери Роулинса, старуха там устраивает поминки. Посмотрим, кто придет отдать последнюю дань уважения этому ублюдку.

Глава 2

Долли сидела в роскошном бархатном кресле и наблюдала за тем, как Боксер осторожно наливает ей бренди. Сам он пил апельсиновый сок, несомненно из желания произвести хорошее впечатление. И чего ради она вдруг впустила в свой дом этого здоровенного тупицу? Однако, как ни странно, его присутствие немного успокаивало женщину: кажется, Боксер тоже искренне горевал по Гарри. Долли опустила руку, чтобы прикоснуться к Вулфу, который, как всегда, сидел рядом с хозяйкой. Песик поднял морду и лизнул кончики ее пальцев. Долли почувствовала себя страшно одинокой.

Боксер был никем, тем не менее он высоко ценил Гарри и считал его своим другом. Разумеется, никаким другом Гарри ему не был, просто приглядывал за Боксером и давал ему время от времени поручения, и не потому, что тот ему нравился, а чтобы можно было им манипулировать. Боксер же следовал за Гарри, как Вулф за Долли; разница была лишь в том, что Вулфу хватало мозгов распознать ответную любовь.

Они молча выпили. Боксер, так и не присевший, выглядел смущенным, как будто не мог решить, прилично ли будет опустить свое громоздкое тело на один из стульев. Долли кивнула мужчине, и тот сел, поставив уже пустой стакан себе на колено. Женщина чувствовала себя очень уставшей, у нее болела голова, она хотела, чтобы гость наконец ушел, но он все сидел. В конце концов Боксер откашлялся и оттянул ворот рубашки.

– Они охотятся за тетрадями Гарри, – выпалил он.

– Они? – Долли смотрела на собеседника, стараясь не хмуриться. Все свои мысли и чувства она держала при себе.

Боксер опять поднялся и нервно заходил по комнате.

– Долли, теперь я работаю на Фишеров… Они… они хотят заполучить тетради Гарри.

– Не понимаю, о чем ты.

– Они заплатят хорошие деньги. – Голос Боксера слегка дрогнул в попытке выдать жесткое требование за просьбу.

Видимое отсутствие интереса со стороны Долли нервировало Боксера. Женщина хорошо знала одну особенность «дружка» своего мужа: выведенный чем-либо из равновесия, верзила терял бдительность. Еще немного – и Боксер выложит ей все подробности, даже не подозревая об этом.