Вдовий клуб - [111]

– Ложь – грех смертный или простительный? – Я усадила ее на стул. Бедный встрепанный воробушек! – Вам что, позвонил телефонный извращенец? И не отпирайтесь, по вашим глазам все и так ясно! Когда-то я сама напоролась на такое.

Мамуля уставилась на меня остекленелым взглядом.

– Я просто молилась за души, попавшие в чистилище.

– Что сказал этот негодяй? Какую-нибудь гадость об убийствах? Или обо мне?

– Слово «убийство»… прозвучало…

– Где Папуля?

– Повез твой торт на тачке в церковный клуб. Я не могла пойти с ним без специального отпущения грехов, потому что это нечистое место. Я принадлежу к старой церкви, Второй Ватиканский собор нам не указ[11]… – Голос Магдалины прервался.

Надо вывести ее из этой прострации. Я предложила прополоть огород, Мамуля нехотя согласилась, но до конца так и не пришла в себя. Вечером, когда я упомянула о телефонном хулигане при Папуле и Бене, Магдалина наотрез отказалась говорить об этом, а когда в начале десятого вечера в окно гостиной влез Фредди, Мамуля подскочила на стуле, как на пружине.

– Мэгги, дорогуша, это всего лишь я, а не маньяк из Читтертон-Феллс! – Фредди пожирал глазами поднос с чаем. – Как, а тортика нет? Ох, перестану я тут столоваться, помяните мое слово. – Он развалился на диване. – А как у тебя дела, Элли? Не скучно в последние два дня?

– Фредди, обзаведись кляпом! – Бен подчеркнул свое неудовольствие, выхватив коробку шоколада из-под загребущей руки моего кузена.

– Мистер Флэттс, у вас усталый вид, – встрял Папуля. – Должно быть, сказывается избыток свободного времени.

Мамуля молчала. Я предложила Фредди принести кусок кекса. Услужливость тут ни при чем, я лишь ухватилась за предлог вернуться на кухню и еще раз поискать кольцо, которое Бен подарил мне на помолвку. Отправляясь полоть огород, я сняла его и положила на блюдечко под цветочным горшком. Я отчетливо это помнила. Неужели Тобиас закатил куда-то? Опустившись на четвереньки, я обнюхала все углы. Тщетно. Кольца нигде не было.

В иных обстоятельствах меня хватил бы удар. Воспоминание о том, как Бен надел мне это кольцо на палец, было священно, тем более что я совершенно не помнила, как он надевал мне обручальное кольцо. Я нарастила на пальце шишку, как у больного артритом, и притворялась левшой, только бы почаще сверкать бриллиантом.

Но убийство меняет людей. Я расстроилась, но не до потери речи. Кольцо в конце концов отыщется. Когда я вернулась в гостиную с кексом, Мамуля и Папуля уже ушли спать, а Бен и Фредди обсуждали урок кулинарии, который Бен должен был провести с гильдией Домашнего Очага с полудня до трех часов в субботу, 16 мая. Так ведь это нынешняя суббота! Кулинарный урок напрочь вылетел у меня из головы, но минувшие полмесяца могли выбить из колеи кого угодно. Слава богу, что Бен не забыл!

– Знаешь, дружище, не понимаю, как ты мог так опуститься! – Фредди перекатился на живот и свесил голову с дивана. – Бездонная пошлость этих дамочек не вызывает у меня восторга. Это ж надо придумать: рагу a la difference[12] в скороварке! Где магия? Где мистика кулинарии? Ведь скороварка – это такая штука, куда кидают все сразу и зажимают уши!

– Отстанешь ты или нет? – нахмурился Бен. – Дама, которую уполномочили вести со мной переговоры, не спрашивала о моих пристрастиях. Еще повезло, что мой урок не вычеркнули из расписания. – Он запнулся. – Элли, я не имел в виду…

– Имел, – проворковала я, – но все в порядке. Глаза Бена заискрились смехом, но тут же погасли.

– Я бы хотел приготовить что-нибудь посложнее, особенно если Ангелика Брэд приедет посмотреть на этот урок, как обещала. – Последние слова он произнес скороговоркой. – Она считает, что книга будет выглядеть заманчивее, если на обложке поместить рассказ о пиршествах в пасторальной Читтертон-Феллс. Она попросила прислать ей несколько экземпляров «Оратор дейли» и была просто очарована нашей провинциальностью. – Бен поднял глаза от тарелки с кексом и пересел на подлокотник моего кресла. – Элли, что случилось? Я выкинула из головы мысли о пропавшем кольце.

– Буду рада познакомиться с Ангеликой Брэд. – Я старательно собрала крошки с тарелки Бена и высыпала их обратно. – Просто думала про «Абигайль».

Фредди дохнул на ногти и принялся полировать их о лацкан пиджака. Рубашки на нем, как всегда, не было.

– Ваш покорный слуга справится и один, даже если к нам привалит аж целых шесть посетителей. Дела, Элли, бьют ключом, и все по голове. Сегодня у нас было четверо клиентов, если считать миссис Джоппинс за двоих.

* * *

В ту ночь я почти не спала. Лежала, таращась во тьму, в которой парили глаза. Мне мерещился взор Чарльза Делакорта, Вернона Шиззи, прекрасные очи Анны Делакорт и – пришлось даже прищуриться – темно-карие хитрые бусины Папули. Что, если мужья, убитые или предназначенные на убой, согрешили, подобно Папуле? Я повернулась, тихонько, чтобы не потревожить Бена, и зарылась лицом в подушку. Неужели я опустилась до того, чтобы счесть, будто некоторые преступления вполне заслуживают смерти? Как мне хотелось разбудить Бена и признаться, что я оказалась пособницей преступления! Лунный свет скользнул в комнату, осветив лицо моего мужа – безмятежное и чистое. Надо бы встать и прогуляться. Светящийся циферблат часов на тумбочке показывал четыре пятнадцать утра. Осторожно выскользнув из постели, я схватила одежду, включая овчинную куртку, и шмыгнула в ванную – одеться. Прогулка или прояснит мозги, или наконец усыпит меня.