Вдова Далила. Ужас - [3]

Кош не спеша пустился в путь, оборачиваясь время от времени, чтобы судить о пройденном расстоянии. Шаг его равнялся приблизительно семидесяти пяти сантиметрам: он отсчитал четыреста шагов и остановился. Вполне вероятно, он уже находился в непосредственной близости от того места, где было совершено злодеяние. Если ограбление произошло на улице Святого Мартина, он мог обнаружить какие-нибудь следы. Кош поднялся на тротуар и пошел вдоль заборов. Пройдя несколько шагов, он очутился у запертых ворот. Дом стоял в глубине разросшегося сада, сквозь закрытые ставни виден был тусклый свет. Репортер не останавливаясь отправился дальше. Везде та же тишина, ни малейших признаков насилия. Он начинал уже отчаиваться, когда вдруг, толкнув следующие ворота, почувствовал, что они подаются под его рукой и медленно отворяются.

Он поднял глаза. В доме царили полный мрак и тишина, и эта тишина показалась Кошу зловещей. Он пожал плечами и подумал: «Что мне мерещится? Как глупо давать волю воображению в то время, когда так необходимо хладнокровие!.. Но по какой странной случайности эти ворота не закрыты?..»

Дверь со скрипом распахнулась настежь. Перед глазами репортера предстал маленький садик с аккуратными клумбочками и тщательно расчищенными дорожками, светлый песок которых казался золотым при ласковом свете луны. Теперь Кошем начинало овладевать сомнение, такое сильное, что он решил идти дальше. Он подумал, что все его размышления могут быть простой игрой воображения. Эти бродяги, возможно, всего лишь честные рабочие, которые возвращались домой… и на которых напали хулиганы… Что, собственно, они сказали такого, чтобы возбудить подозрения? Их манеры были подозрительны, их лица зловещи? Но, может быть, и он сам показался бы страшным, внезапно появившись из мрака ночи?..

Драма мало-помалу становилась похожа на нелепый фарс. Оставался сверток… А если в нем ничего не было, кроме старых часов и ломаного железа?..

Ночь окутывает все предметы фантасмагорическим покрывалом, которое солнце срывает в одну минуту. Людьми овладевает страх, меняя все вокруг и порождая сказки, годные разве что для детей. Невозможно поймать момент, когда страх проникает в твое существо. Думаешь, что еще владеешь рассудком, а между тем страх уже давно начал свою разрушительную работу. Говоришь себе: я хочу того-то, я вижу это… А страх уже все перевернул в твоей голове и царит там безраздельно. Ты чувствуешь, как его когти впиваются в тело… Вскоре ты превращаешься в жалкую тряпку, и вдруг смертельный трепет пробегает по всем твоим членам: ты делаешь отчаянное усилие, чтобы вырваться из его лап. Напрасный труд: даже самые храбрые бывают побеждены. Наступает тяжелая минута, когда ты произносишь страшные слова: «Я боюсь!..» — хотя давно уже стучал зубами, не решаясь признаться в этом.

Онэсим Кош сделал шаг назад и произнес:

— Ты боишься, милый друг.

Он замер, пытаясь понять, какое впечатление произвели на него эти слова. Но ни один мускул его тела не содрогнулся. Руки остались спокойно лежать в карманах. Он не почувствовал даже того легкого удивления, которое обыкновенно испытываешь, услышав в тишине свой собственный голос. Он продолжал смотреть прямо перед собой и вдруг подался вперед: на желтом песке аллеи ему почудились следы ног, местами ясные, местами затертые другими следами. Он вернулся к воротами, нагнулся и взял в руку горсть песка; это был очень мелкий и сухой песок, который должен был разметаться от малейшего ветерка. Кош раскрыл пальцы, и песок высыпался из его ладони светлой пылью. И тут все его сомнения и теории насчет страха и фантастических образов, внушаемых им, рассеялись. Никогда ум его не был более ясным, никогда он не чувствовал в себе такой спокойной уверенности. Его мозг работал как добросовестный труженик, который быстро справляется со своим делом и с последним ударом молота берет в руки оконченную работу и с удовольствием смотрит на нее.

Репортер постарался овладеть собой и собраться с мыслями. Все, что минуту тому назад казалось ему химерическим, опять представилось более чем правдоподобным. Кош отбросил гипотезы и плоды своего воображения и обратился к неоспоримым фактам.

Посредством логических умозаключений он вывел следующее: кто-то проходил по песку аллеи, и проходил недавно, так как иначе ветер непременно разметал бы следы шагов. Тут были двое мужчин и женщина. Никто, кроме них, не переступал порога этого дома. Какая-то тайна скрывалась за этими молчаливыми стенами, во мраке этих комнат с закрытыми ставнями.

Невидимая сила толкнула Коша вперед. Он вошел в дом. Сначала репортер продвигался с осторожностью, стараясь не наступать на чужие следы. Он знал, что малейший ветерок уничтожит их, однако придавал им слишком большое значение, а потому пытался не затоптать их. Грабители, сами того не зная, оставили здесь визитные карточки — отпечатки своих ног; самый неумелый провинциальный сыщик отнесся бы к ним с должным уважением. Кош отсчитал двенадцать ступеней, очутился на небольшой площадке и осмотрел стену: везде был гладкий камень. Он продолжил подниматься, отсчитал еще одиннадцать ступеней и не нашел больше никакой преграды: путь был свободен. Теперь нужно было сориентироваться, а прежде всего, во избежание неприятных последствий, возвестить обитателей дома о своем присутствии.