Вдоль каменного пояса - [9]

Наше молчаливое шествие натыкалось иногда на шумно взлетающего с земли глухаря. Собака отчаянно срывалась с места и уносилась следом за птицей. Такие встречи становились все чаще и чаще. Петр Ефимович говорил:

- Табор делать надо, начальник: глухарь есть.

Но больше всего на нашем пути встречалось рябчиков. Любопытству их не было предела! Услышав наше приближение, они словно нарочно вылетали из кустов, садились на деревья и начинали свистеть. Собака не обращала внимания на эту «мелкую» дичь. Мы тоже проходили мимо. Лишь только отдельные экземпляры привлекали наше внимание только для киносъемки или пополнения запасов. Тушка рябчика, запеченная на палочке у костра, - лакомство.

Под вечер вышли к живописному ручью, впадающему в Тозамтоую слева. Небо горело малиновым закатом. Дым костра расползался по речке. Тучи комаров вились возле нашей стоянки. Над нами с характерным криком пролетели два лебедя, окрашенные в пурпур заходящим солнцем. Наверное, направлялись на Суртым-Тур.

Прошла еще одна таежная ночь с таинственной тишиной, с черными силуэтами деревьев на фоне звездного неба. Длительные разговоры, чаепитие у огня и ночлег под несмолкаемый треск костра…

* * *

Нас будят выстрелы в тайге. Оглядываемся: чуть свет, а старика уже нет у костра. Паша бормочет спросонья:

- На охоту утащился, старый!

Из леса прибегает Паль, радостно виляет хвостом и норовит лизнуть каждого из нас. В глазах его можно прочесть: «Хозяин идет с едой. Будет вкусный завтрак!»

И действительно, вскоре между деревьями замелькала маленькая фигура старика. В руках он несет двух огромных птиц. Их вытянутые шеи неимоверно длинны, лапы волочатся по земле.

Мы встречаем охотника с восторгом.

Старик кладет глухарей у костра, садится на землю и закуривает махорочку. Затягиваясь дымом, он хитро щурит глаза, поглядывает на нас:

- Зачем долго спишь? Охота утром самый хороший!

Чтобы не остаться перед стариком в долгу, Паша начинает теребить одну птицу. Другую берет сам Петр Ефимович и, не трогая пера, вынимает из нее внутренности. Эта будет на завтра. В пере она долго сохранится.

Затем старик берет ощипанного Пашей глухаря. Я слежу за работой Петра Ефимовича и удивляюсь его умению разделывать дичь. Он никогда не палит .глухарей над костром. Умелыми движениями пальцев сдирает с птицы кожу, которая нашим рукам совсем не поддается. «Раздев» таким образом дичь, старик, ловко орудуя острым ножом, отделяет куски мяса. Через несколько минут в руках у него остается один скелет, который он бросает собаке. Такой искусной разделке дичи позавидовал бы любой городской кулинар!

Даже при нашем аппетите мы осилили только половину глухаря. Полкастрюли мяса остается на ужин. Не мудрено. Ведь в этой птице и после разделки не меньше четырех-пяти килограммов.

Крепкая утренняя «заправка» нужна для последнего трудного перехода. Еще день, и мы подойдем к району горы Манья-Тумп. Петр Ефимович уже наметил стоянку на реке - это длинный остров, омываемый двумя большими протоками. И мы должны во что бы то ни стало дойти туда до вечера.

Переход был мучительным и долгим: верховья Тозамтоуи в сплошных завалах. Днем стояла жара. Комары не давали покоя. С горки на горку, через поваленные деревья, вязкие болотистые низины, многочисленные ручьи - так шли мы до самого позднего вечера. Уже закатилось солнце, а острова еще не было видно.

Темнота подкралась как-то незаметно, словно подкараулила нас. В тайге сразу стало жутко. Мы выбрались из леса ближе к речке. И на берегу уже нельзя было ничего различить, кроме блестящей водной ленты. Но наш старый манси, всматриваясь в темноту, продолжал идти по берегу.

- Может быть, остановимся, Петр Ефимович?

- Место худое. Мох нету. Чево олень кушай?

Мы продолжаем идти в зловещей темноте. Глаза пытаются разглядеть хоть что-нибудь, но ничего не видят. Идем молча, в каком-то забытьи. И вдруг из-за склона лесистой горы блеснул огонь.

Мы разом остановились. Темнота мгновенно исчезла, воздух наполнился каким-то матовым зеленоватым светом.

Как в самой страшной сказке, перед нами появился совершенно фантастический пейзаж. Между застывшими силуэтами деревьев плыл ослепительный диск луны.

Откуда взялось ночное светило? Мы его не видели все прошлые ночи. Наступило короткое молчание. Первым нарушил его Павел.

- Страшное зрелище, - тихо сказал он.

Еще не освободившись от сильного впечатления, я смог только молча кивнуть головой. На лице Петра Ефимовича еще оставались следы растерянности, но он бодро заявил:

- Совсем светло место лагерь искать!

Кому что, а ему «место лагерь, олень мох». Старик, конечно, испугался в первые секунды, но у него это быстро прошло. Не раз он видел такие картины в тайге. Мне же диск луны казался неимоверно огромным и таинственным.

- Манья-Тумп совсем близко, - сказал Петр Ефимович и показал на гору, из-за которой только что вынырнула луна.

Так вот каким сюрпризом встречает нас Манья-Тумп- некогда священная гора, на которой по преданиям стояла одно время легендарная Золотая Баба, идол и предмет поклонения окрестных, да и не только окрестных, племен…

Скоро на речке показались шпили высоких елей, озаренных лунным светом. Это была еловая роща, омываемая со всех сторон речкой. В тайге часто так бывает: раздвоившись на две протоки, речка образует лесной остров. Как правило, на нем почему-то всегда растут громадные ели.