Вдохновенные искатели - [55]

Есть немало животных, нисколько не страдающих от заражения. Таковы лошади, собаки, коровы, обычно густо покрытые клещами. Подобные организмы – а их, должно быть, немало – скорее служат тупиком, местами гибели возбудителя, чем источником распространения его.

Нужны были веские доказательства, что животные служат резервуаром, и ученый начал с изучения клещей. Он повторил опыты с циркуляцией возбудителя в организме переносчика и неожиданно открыл, что заразное начало имеет склонность накапливаться в мозгу клеща. Ничтожная крошка ткани, в пять раз меньше слюнной железы кровососа, привлекает основные силы возбудителя. Работа ученого совпала с удачей одного из членов экспедиции – микробиолога, который выделил возбудителя из мозга рыжей полевки, бурундука и крота, отстрелянных в далекой таежной глуши. Это были, несомненно, бациллоносители – истинный резервуар в недрах собственно природы…

Мы не будем останавливаться на том, как ученый экспериментировал с лизолом, керосином и скипидаром в поисках веществ, отпугивающих клещей от человека, как пропитанная креолином рыбачья сетка, некогда покрывавшая голову Павловского, была реформирована в галстук или шарф и на шее продолжала выполнять свою спасительную роль. Практические советы, преподанные экспедицией населению тайги, сильно ему помогли. Кого не убедили лекции Павловского, убедил заснятый им кинофильм.

Хорошо бы на этом остановиться, закончить повесть о том, как паразитологи в дружбе с микробиологами и клиницистами раскрыли сущность таежной болезни. Хорошо бы не омрачать прекрасную историю о мужестве и подвиге печальным концом… Увы, труд моих героев опасен, природа не отдаст без борьбы своих тайн. Не увидели торжества своего дела талантливый паразитолог Борис Иванович Померанцев, микробиологи Надежда Вениаминовна Каган и Наталья Яковлевна Уткина. Они погибли от энцефалита. Тяжело переболели Мончадский, микробиологи и научные сотрудники Чумаков и Соловьев, выделившие возбудителей из мозга зверей, отстрелянных в тайге, и подопытных мышей; лаборантка Гневышева проводит остаток своих дней в психиатрической лечебнице.

Вдохновенная искательница

Была еще в разгаре таежная охота, когда стало известно, что у берегов океана, в Приморье, появилась новая болезнь, схожая с энцефалитом, но более губительная, чем открытая в тайге. Она вспыхивала не весной, подобно клещевому энцефалиту, а к концу лета, поражая людей до глубокой осени. Экспедиция из микробиологов и медиков, посланная на самолетах в Приморье, изучила природу заболевания, нашла переносчика и вернулась в Москву, довольная успехом.

Вначале все шло у них хорошо. Врачи сопоставили течение болезни с мозговыми страданиями, известными в литературе, и определили ее как японский энцефалит. Так как болезнь в Японии передается комарами, микробиологи собрали их несколько тысяч, растерли и… совершили грубую ошибку, впрыснув кашицу мышам. Животные погибли от энцефалита. Ученые сочли свою работу оконченной и благополучно оставили Приморский край.

– Какие же комары, – спросили их, – передают человеку заразу? Какие виды обитают в Приморье? С кем из них именно надо бороться?

Чтобы сразиться с врагом, надо знать его силу и слабость, обстановку, при которой он нападает. Часто ли, где именно и при каких обстоятельствах враг зимует, днюет и ночует, плодится и гибнет? Впрыскивать животным растертых насекомых, не зная точно, из каких микробов кашица состоит, – какой толк из подобной работы? Мало ли каких микробов можно в насекомом найти! Надо еще убедиться, что кровосос способен их передать. Американские исследователи нашли заразное начало так называемого «энцефалита Сан Луи» в организме одного из видов комаров. Насекомое сохраняло его в течение всей жизни, не будучи способным кого-либо заразить.

Повторилось то же самое, что бывало уже не раз, когда микробиологи, игнорируя паразитологов, пытались сами разрешить задачу. Исправить ошибку мог только отряд из паразитологов, – но где его Павловскому взять? Все с весны находились на Дальнем Востоке, близились занятия в Военной академии, и кафедру нельзя было оставлять без людей. Послать в Приморье Петрищеву? Прекрасная идея, ничего лучшего придумать нельзя. Но Павловский не мог этого ей предложить. Она придет в возмущение – и будет права. Опять не дают ей кончить начатое дело, снова не считаются с нею. Что он на это ответит? Возражать будет трудно, почти невозможно. С другой стороны, никто, как она, не подходит к этой задаче. Всем хороша, что и говорить: и опыта много и способности ориентироваться в трудной обстановке, смелости, мужества…

Сколько ученый ни рассчитывал и ни размышлял, выходило, что Петрищева, и только она, должна поехать в Приморье. Нужно ей объяснить, рассказать толком, и она согласится. Вся беда в том, что он не может подобрать нужных слов, все доводы ему кажутся неубедительными. Ну, что ей сказать? Просить и доказывать? Сказать ей, к примеру: «Вы должны на этот раз уступить. Я не могу лишить вас, конечно, огня и воды, не накажу, как ослушницу. Не поедете – воля ваша, бог с вами». На это она спокойно ответит: «Я много раз вам уступала, будьте ко мне снисходительны».