Вдогонку за судьбой - [15]

Несколько лет назад ей довелось встретиться со смертью лицом к лицу. В тот раз она отделалась только сломанным ногтем, да еще раз и навсегда приобрела уважение к ремням безопасности. Тогда в какую-то долю секунды Анджела увидела, что на нее мчится полуприцеп, поняла, что либо слетит с дороги, либо он врежется ей прямо в лоб, и попрощалась с жизнью. Какие-то обрывки прошлого промелькнули перед ее мысленным взором, машину ее снесло с дороги, и она, перевернувшись кувырком, заскользила вниз с обочины. Перед глазами стояли яркие и отчетливые картины самых счастливых моментов жизни, которые уйдут с нею в небытие. Они не оставляли ее и потом, когда она очнулась от обморока, не давая забыть, как близко от нее прошла смерть.

Сейчас все было иначе. Возможно, потому, что до встречи с вечностью у нее осталось двадцать минут, а не две секунды. Двадцать минут до того, как настоящее и прошлое сольются в серое бесформенное ничто.

Она оторвала взгляд от жуткой смертоносной бездны и посмотрела ему в глаза.

– Я этого глотать не буду.

Он вздохнул и снова порылся в сумке, достав на этот раз маленькую пластиковую бутылку с водой. Откупорив ее, он приблизился к Анджеле и сразу пресек ее попытку уклониться, усевшись ей на ноги. Больно не было, хотя вес его тела основательно вдавил ее в мягкий матрас, но шевельнуться она не могла.

– Анджела, вы же понимаете, что я могу заставить вас проглотить ее: вложу капсулу вам в рот и зажму нос. Вам останется либо задохнуться, либо глотнуть.

Она беспомощно покачала головой. Если он собирается ее убить, ему придется делать это без ее помощи. Слезы ручьями полились по ее щекам, и она могла лишь подивиться тому, какой была дурой, плача в уборной из-за такой ерунды, как смущение. Если б она знала, что ей предстоит, как высоки ставки в этой игре, то не тратила бы на это своих эмоций.

Если б она точно знала, а не смутно предполагала, чем кончится эта ночь, она бы орала изо всех сил каждый раз, когда он приказывал ей заткнуться. По крайней мере, тогда она умерла бы сразу, без этих мучительных двадцати минут, данных ей этим безжалостным убийцей на размышления.

Если бы все началось сначала, она никогда бы не подобрала этот пистолет. Она сидела бы в своей машине, отвернувшись, зажмурившись и зажав уши, притворяясь, что не видит и не слышит, тогда ничего бы этого не произошло. Зачем только она обнаружила свое присутствие в гараже? Но теперь жалеть об этом было слишком поздно.

Он поставил бутылочку на прикроватную тумбочку и взял ее сильными пальцами за подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза.

– Вы ведь знаете, что есть еще два места в вашем теле, куда можно поместить капсулу. И результат будет тот же самый. Я надеялся, что мы сможем проделать все это, не теряя достоинства.

Анджела не сразу поняла, что он имеет в виду, когда же до нее дошло, о чем он говорит, ее захлестнул гнев от того унижения, которому он мог подвергнуть ее, и ярость, что она не может оказать ему достойного сопротивления.

– Она не войдет.

Это была глупость, но ничего другого Анджеле не пришло в этот момент в голову. Она вздрогнула, когда он расхохотался, но эта его реакция смогла остановить слезы, и от этого ей стало легче.

Он взял капсулу двумя пальцами и смерил ее взглядом, затем перевел глаза на Анджелу.

– Сейчас проверим.

Он убрал руку с ее подбородка и провел ладонью по своему лицу, как бы стирая с него этим движением всякое выражение. Прежде чем Анджела успела придумать следующее возражение, он сунул руку в спортивную сумку и достал тюбик вазелина.

– Есть что-нибудь, чего вы не носите в вашей сумке? – осведомилась она, разглядывая тюбик, сознавая, что, конечно, проглотит проклятую капсулу, но не даст ему совать себе эту штуку куда-то еще.

Ответом был твердый и непроницаемый взгляд.

– Я больше не могу терять времени. Так как мы это проделаем, Анджела?

«С достоинством», – хотелось ответить ей, но она была так подавлена, что губы не слушались ее. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, стараясь прогнать ощущение нереальности происходящего, потому что оно мешало четкому мышлению. Но ничего не помогало, прежде всего потому, что, открыв глаза, она снова увидела перед собой своего мучителя, предлагающего ей изумительный выбор: «смерть или смерть».

Облизнув губы, Анджела открыла рот и попыталась сдержать позыв рвоты, когда он положил капсулу ей на язык и велел проглотить. У нее не получилось с первой попытки, пока он не поднес ко рту стакан воды. Наконец она протолкнула капсулу в горло судорожным сжатием глотательных мускулов, о которых узнала в пятом классе, когда Джимми Карузерс, стоя на голове, демонстрировал, как глотать без влияния силы тяжести. У нее до сих пор звучит в ушах смех ребят, когда тяготение взяло верх, и он грохнулся на линолеум, не сумев обмануть земное притяжение.

Она ощутила прикосновение ткани к подбородку. Это он вытер углом простыни пролившуюся воду. Мелькнула мысль, не является ли воспоминание о Джимме Карузерсе началом цепочки прощальных образов, проходящих перед мысленным взором человека на пороге смерти. Если так, она хотела бы, чтоб остальные были получше. Джимми был противным мальчишкой, который стал противным мужчиной.