Вдали от дома - [60]

— Не лучше, — отрезал Хриплый, — не лучше хотя бы потому, что вождь и верховный жрец ведут борьбу за власть. Давно ведут… и вот теперь жрец использует в этой борьбе тебя. Точнее, хочет использовать — как козырную карту. И непременно постарается пустить этот козырь в ход… пока есть время. Например, обвинит… конечно же, от твоего имени и твоими устами, вождя в ереси и прочих грехах, после чего натравит на него разгневанную толпу. И решит, таким образом, свою главную проблему. Что скажешь на это?

Последние фразы попали «в яблочко»: Артур не мог не вспомнить, что именно к этому склонял его верховный жрец. Воззвать к народу, изобличить коварные замыслы вождя и тем самым лишить его власти. И кто же тогда становится главным в племени джунов? Он, Артур Санаев? О, нет: землянин понимал, что это даже не смешно. Поскольку, как ни крути, а пребывает Артур в этом городе на правах лишь почетного гостя.

Да, гостя весьма почетного, можно даже сказать — VIP. Из тех, кого холят, выполняют прихоти, воздают почести… но от которого, по большому счету, ничего не зависит. Не может зависеть, потому что нет у такого гостя инструмента реальной власти. Такой инструмент есть у вождя — это сила; и у верховного жреца — это вера… а, точнее, право толковать здешние верования по собственному усмотрению.

А что есть у Артура? Правильно, только священный статус с ограниченным сроком действия. Соответственно, кто все-таки становится главным, если будет нейтрализован вождь? Получается, что верховный жрец. И вот захочет ли верховный жрец, добившись своего, и дальше ублажать самозваного сына Сед-Рагава — большой-пребольшой вопрос. Который и сам-то по себе не внушал юному Санаеву оптимизма… а теперь и вовсе вызывал стыд. Запоздалый стыд на собственную недальновидность и самонадеянность.

Осмыслить сие Артур если и успел, то вот на ответ его Брыкину времени уже не хватило. Внезапно каменный пол заходил ходуном — да так, что Руфь, например, от неожиданности не смогла устоять на ногах и упала на кровать. Едва удержался и сам Санаев-младший, а вот Брыкину пришлось спешно опуститься на пол. Так тряска ощущалась не столь остро, а недавно съеденная куропатка не просилась обратно.

— Ч-что это? — дрожащим голосом вопрошал Артур, когда толчки ненадолго стихли.

— Гнев Сед-Рагава, — не удержался от колкости Брыкин, — на то что некто назвался его сыном… Да, землетрясение, ёпрст, что непонятного? По-прежнему хочешь?..

Остаток фразы, а именно «остаться здесь», так и остался непроизнесенным из-за новой тряски. Со столика попадала посуда, с потолка посыпался какой-то мелкий мусор… Когда же вновь пришло затишье, все трое решили не упускать шанса и поспешили покинуть дом.

А снаружи уже просыпалась Танияк-Парвата; со стороны Одинокой Горы в вечернее небо вздымались первые клубы густого дыма. Вскоре земля задрожала вновь… но, на счастье Руфи, Артура и Хриплого, предыдущей паузы хватило, чтоб успеть спуститься вниз.

Сооружения, возведенные таинственной древней цивилизацией, землетрясение почти не затронуло; они стояли как и прежде, даже не накренившись. Зато вот постройки самих джунов подобным похвастаться не могли. Как раз в тот момент, когда трое гостей этого мира ступили на траву, неподалеку сверху упала чья-то соломенная хижина. Сами аборигены в беспорядке носились по городу, а кто-то упал на колени и принялся выкрикивать что-то нечленораздельное.

— За мной, — сказала, обратившись к своим спутникам, Руфь и спешно зашагала в направлении Заброшенного Храма. Артур и Брыкин двинулись следом. Когда же большая часть пути по городу была пройдена, навстречу трем беглецам вышла целая толпа джунов под предводительством Варияк-Чорея. Увидев Артура в компании Руфи и Хриплого, верховный жрец закричал — да таким грозным тоном, что совершенно не вязался с его внешностью.

— Бледные! — провозгласил он, обращаясь к соплеменникам, — они хотят похитить сына Сед-Рагава! Забрать его с собой! В Мир Мертвых!

Толпа, как один человек, дружно загомонила; джуны явно вознамерились помешать ненавистным бледным. А то и вовсе возвратить в Мир Мертвых их самих.

— Не так быстро! — голос Брыкина прозвучал не менее грозно. И тоже не слишком привычно, поскольку чаще Гога Хриплый предпочитал обходиться без повышенных тонов. Считал оные уделом женщин… и, надо сказать, обходился без них довольно успешно.

Впрочем, и на сей раз драть горло сколько-нибудь долго землянин не стал. Без лишних слов он сперва продемонстрировал аборигенам работу зажигалки, а затем метнул ее в ближайших из них… причем, метнул на пару с бутылью калан-карама. Шедевр местного самогоноварения полыхнул голубоватым пламенем, кто-то из джунов попятился, а кто-то и вовсе пал на колени.

Тем временем, со стороны Танияк-Парвата раздался не то грохот, не то гул — затяжной, все нарастающий.

— Сед-Рагава гневается, — со зловещей торжественностью произнес Варияк-Чорей, — он недоволен, что послал к нам родного сына… а мы боимся, не можем его защитить.

— Неправда, — крикнул джунам Артур. Крикнул с едва скрываемой грустью, — верховный жрец обманывал вас. Я — не сын Сед-Рагава. Вождь был прав…