Вдалеке от дома родного - [2]
С Театральной выехали на улицу Глинки, пересекли проспект Римского — Корсакова, миновали Никольский собор с ярко сверкающими на солнце золотыми куполами и, переехав по Никольскому мосту через канал Грибоедова, свернули на Садовую. Теперь, никуда не сворачивая, вперед, а там по Невскому проспекту аж до самого вокзала, где на путях ждет маленьких ленинградцев зеленый пассажирский состав.
Трамвай, то и дело позванивая, быстро катил по настороженным улицам. В одном месте он обогнал группу красноармейцев, несших, удерживая за веревочные тросы, громадные аэростаты заграждения, в другом, на перекрестке, притормозил, пропуская большой отряд людей в гражданской одежде с винтовками за плечами. Это шли бойцы народного ополчения. Шаг их был тяжел, лица — суровы. И суровой была песня, которую они пели:
Примолкли в красных вагончиках мальчишки и девчонки, перестали баловаться, притихли. Всеобщая боль за страдания Родины, тревога за судьбы человеческие, казалось, коснулись и их. Один мальчик всхлипнул, другой сказал: «Не хнычь. А то не будешь таким», — он кивнул в сторону удалявшихся ополченцев.
Вскоре маленькие ленинградцы, уже успевшие узнать, что такое воздушные тревоги и сидение в бомбоубежищах, были в поезде, увозившем их в неведомое — туда, где четыре тревожных года будут жить они без отцов и матерей, вдалеке от дома родного.
Город Нерехта
Поезд остановился в Нерехте — небольшом городке Костромской области. На вокзальном перроне — визг и писк малышей, гвалт и крики детворы постарше.
— Дети, тише! Нельзя так!
Очень строгая у ребят пионервожатая. И красивая. Зовут ее Ирина Александровна. Ей семнадцать лет. У нее очень мало пионеров. Сплошь октябрята. И ей лучше бы называться октябрятовожатой…
Около эшелона, около сгрудившихся в шумную толпу девчонок и мальчишек снуют нерехтинские ребята в белых рубашечках. На эвакуированных глазеют: откуда их столько?
В общем–то все очень спокойно, как, будто и войны нет, как будто и ребят из Ленинграда зря сюда привезли. И город Нерехта — вовсе не город. Вон, даже курицы бегают.
— Мальчики! Мальчики! Куда вы?! Девочки, не потеряйтесь!
Музыка. Духовая. Трубы, альты, басы, барабаны. Красные знамена с кисточками на древках. Это ленинградских детей встречают пионеры Нерехты. У них радостные лица. А маленьким ленинградцам невесело: они еще недавно сидели в подвалах–бомбоубежщах, слышали гудение вражеских самолетов, видели огромные аэростаты и первый сбитый фашистский бомбардировщик.
Стучат в барабаны пионеры Нерехты. Ну что ж! Здравствуйте! Только дайте немного отдохнуть с дороги. Ладно?
В Нерехте ребят поселили в великолепной белой двухэтажной школе. Туда их привели местные пионеры. Привели и сказали: «Наши дорогие друзья–ленинградцы! Мы приветствуем вас! Пусть наш дом станет вашим домом!»
Очень красиво сказали пионеры Нерехты. Спасибо им!..
Итак, интернат разместился в школе. В бывших классах — кровати. Светло. И почти уютно. Почти — потому что очень уж скучно и грустно было на первых порах без пап и мам. Правда, дети храбрились. Старались не показывать друг другу свою тоску…
Наконец всех развели по комнатам. Одна из них, мальчишечья, была и грустной и веселой одновременно. Грустной — потому что лежал в ней тяжело больной Борька Колгушкин, туберкулезный мальчик лет десяти; веселой — потому что среди мальчишек все время вертелась смешная девчонка. Имя у нее было обыкновенное — Тамара, фамилия — Трегудова. Это была девчонка забавная. Тараторила без умолку о разных глупостях, но слушать ее было интересно.
…Шли дни и недели. Ребятам начинало нравиться в Нерехте.
Однажды они видели большой пожар и впервые в жизни ели горячие огурцы.
В тот день у ребят погиб голубь. Темно уже было, на горизонте зарницы вспыхивали, когда Петька Иванов с Толькой Дысиным хоронили голубя. Хоронили под ночь, чтобы никто не видел и не мешал. Голубь–то был великолепный! Турман! Красивейший рыжак!
Погиб он из–за одноногого мальчишки, Кольки Тарасова, лицом похожего на бульдога, за что и прозван был соответственно.
Когда запускали ребята в небо купленного на собранные двугривенные рыжака, Тарас подсказал: привяжите, мол, за лапу, а то улетит.
Ребята так сдуру и сделали, а нитку Тарас не на катушку, а на палец накрутил.
Высоко взлетел рыжак, а потом как рванет! Только вдруг трепыхнулся и… камнем вниз. Разбился.
Схоронили турмана. Для этого у пионервожатой Иры коробку картонную из–под туфель выпросили, правда, не сказав, для какой цели она им понадобилась.
И вдруг — заполыхало на краю неба, тихо и розово. Потом люди побежали. «Пожар!» — кричат.
Все побежали в ту сторону, где алело небо. Бежали далеко, через много дворов и переулков. А когда были уже у пожарища и глазели, раскрыв рты, на оранжевые языки пламени, вырывавшиеся из окон дома, Рудька взвизгнул и закричал: «Пе–е–е-тька! Бочка на тебя!»
Петька успел отскочить. Действительно, какой–то очумелый от дыма дядечка не выкатывал, а вышвыривал из горящего, как и дом, сарая деревянные бочки. Они дымились паром, и от них вкусно пахло.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.