Вчера, позавчера… - [45]
А, так вот, мелкие зарисовки в альбоме у меня, конечно, были! Мы часто встречались в салоне баронессы Икскуль! Кто-то о чем-то докладывал, кто-то с кем-то спорил, возражал… О чем там говорили и спорили, хоть убей — не помню. Да и не очень-то этим всем интересовался! (В зале послышались смешки философов. Репин не конфузился.) Сядешь уютненько в стороночке, вынешь альбомчик и начнешь рисовать, кто как сидит… поглаживают бородки, а в середине наша очаровательная хозяйка. Вы ведь мой портрет ее, надеюсь, знаете?
Возгласы с мест: «Знаем, знаем!.. Замечательный портрет!»
— Ба! — вскрикнул встревоженный Илья Ефимович. — А куда же все эти зарисовки делись!.. Я, конечно, дарил много рисунков баронессе, из тех, что я делал у нее в салоне. Но куда же все это делось?.. Было бы приятно вот сейчас, на этом вечере, их как-то развесить, чтобы присутствующие имели представление о тех вечерах! Странно! Странно! Куда все это исчезает?!
Было ли что-нибудь в поведении Репина непривычное, неловко несуразное, что вызывало бы какое-то недоумение у публики, которая знает «как надо себя держать»? Да нет! Все происходило самым естественным, житейским образом. Слово «житейское» надо подчеркнуть и понять его как общепринятое.
Но, однако, людей поражает, если в обстановке квартиры, в костюме «что-то» не на том месте, где этому «что-то» полагается быть!
Не принято в майской рубашке ходить в декабрьские морозы. Не принято объяснять с кафедры для лекций, что лектору надо спешить на поезд, иначе ему придется ночевать у знакомых и предстоит целая возня…
Но если бы все, слово в слово, сказанное Репиным было произнесено доброму знакомому или старому другу, то кто бы мог упрекнуть великого художника в экстравагантности, над которой подхихикивали его современники?
Репин что-то передвигал «в общественных отношениях», ставил не на свое место! Возможно, очень возможно, что это был отзвук шестидесятых годов.
Такой же отклик, как и то, что он подал руку швейцару, снявшему с него пальто, раньше, чем ректору Академии, академику и архитектору «Двора Его Величества» — Леонтию Бенуа.
Все что-то непривычно, необыкновенно, но совершенно естественно для человека, находящегося среди своих самых близких друзей!
Никакой «отчужденности» от этих незнакомых и, возможно, враждебно-чужих людей! Это и есть привычка к «славе»!
Он привык, что эта большая аудитория для него «своя» — тут все его друзья, как и в том трамвае, в котором я ехал с ним с Невского на Васильевский!
Репин стал шарить в карманах, что-то стал искать и не находить — самым стариковским образом.
Все молча ждали.
Наконец, какая-то жалкая бумажка была найдена. Водружены были на нос очки и взгляд великого художника впился куда-то в середину листка.
Медленным, рачительным, каким-то «оповещательным» тоном было прочтено: «Владимир Соловьев был вегетарианец, но ел рыбу».
— Да, да! — оторвавшись от бумажки как-то обрадованно объявил Илья Ефимович. — Представьте себе: он ел рыбу!
Зала, наполненная петербуржскими философами или, по крайней мере, любителями «пофилософствовать» — не сдержалась! Пробежал какой-то смешок или оживленный шум. Никто не ожидал этой «рыбы»!
— Ну, уж если ты — вегетарианец, то как-то неловко, противоестественно есть рыбу! Это просто недопустимо! — выразительно сказал Репин своим густым басом и обвел глазами публику. Бумажку он куда-то сунул.
В давние свои времена я как-то ел уху, кажется, из судака. И вот, помню, глаз, настоящий глаз с белком, радужной оболочкой и зрачком, плавает в бульоне и смотрит мне прямо в глаза. Ну, знаете… это я вам скажу… не всякий выдержит… Так и кажется, что он, этот судак, думает о тебе: «Ты что же? Воображаешь себя художником?.. Как бы не так… Убийца ты!»
Смех в зале усилился. Смех, конечно, не злой, доброжелательный, милый. Смех добрых людей, но все-таки смех…
Репин продолжал:
— Сегодня я съел осетра, завтра барана, потом корову, а потом, разохотившись, захотел попробовать бок пышной дамы, которая сидит рядом со мной в партере театра!
Благочиние торжественного и скучноватого вечера нарушилось. Смех чувствовался явственней, а эпитеты, произносимые Репиным, все ярче и образнее…
Наконец он заявил:
— Я, конечно, понимаю, что я никакой не оратор и в докладчики совершенно не гожусь!
— Хорошо, Илья Ефимович! Очень хорошо!.. Продолжайте!.. Мы очень рады, что слушаем вас! Нам все интересно!
— Нет, нет!.. Зарок даю… Больше никогда не буду «докладов делать». Не выходит это у меня… Не получается!
— Великолепно получается, Илья Ефимович!
Некоторые стали сходить с мест и прямо подходить к кафедре, чтобы стоять поближе к Репину. Русский человек любит, когда все не так как следует. Так сказать, на грани скандальчика!
Это еще Федор Михайлович тонко подметил в «Бесах»!
Да и в зале много оказалось людей вроде меня, не таких уж любителей философии и «желтой опасности», а пропустить случай поговорить с Репиным не хотелось.
Мережковский, явно сконфуженный, пошептавшись с членами президиума, объявил перерыв на десять минут.
Президиум и докладчик ушли.
Все кинулись поближе к Репину.
Дама с солидным бюстом, одна из тех, которая могла совратить любого вегетарианца, пробилась ближе всех!
Сборник Лётчики Сост. В. Митрошенков {1}Так обозначены ссылки на примечания. Примечания в конце текста книги. Аннотация издательства: Сборник "Летчики" посвящается 60-летию ВЛКСМ. В книгу вошли очерки о выдающихся военных летчиках, воспитанниках Ленинского комсомола, бесстрашно защищавших родное небо в годы Великой Отечественной войны. Среди них дважды Герои Советского Союза В. Сафонов, Л. Беда, Герой Советского Союза А. Горовец, только в одном бою сбивший девять самолетов врага. Предисловие к книге написал прославленный советский летчик трижды Герой Советского Союза И.
Скитский патерикО стяжании евангельских добродетелейсказания об изречениях и делах святых и блаженных отцов христовой церквиПо благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II© Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2001.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Для дестабилизации британской экономики, оплаты важного импорта и работ агентов германской разведки во время Второй мировой войны в Германии была разработана и секретно введена в действие операция по массовому изготовлению поддельных банкнотов. Руководитель ее штурмбаннфюрер СС Бернхард Крюгер подобрал среди заключенных-евреев из концлагерей команду из граверов, печатников, художников и фальшивомонетчиков. По окончании проекта всех участников операции «Бернхард» гитлеровцы собирались уничтожить, но не успели, заключенные были освобождены американскими войсками.
Это не полностью журнал, а статья из него. С иллюстрациями. Взято с http://7dn.ru/article/karavan и адаптировано для прочтения на е-ридере. .
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.